– Как это – сколько?
– Ну, сколько грошей?
– Я не знаю… – смущенно пробормотал Петя. – Другие репетиторы берут по рублю за урок.
– Ну, это ты сильно перебрал. Хватит с тебя и полтинника.
– А что? – спросил Петя.
– Ничего.
Некоторое время Гаврик стоял с опущенной головой, шевеля пальцами, как бы что-то подсчитывая.
– А что? Что? – нетерпеливо повторял Петя.
– Ничего особенного, – сказал Гаврик. – Слушай сюда… – Он взял Петю под руку и, заглядывая сбоку в его лицо, повел по улице.
Гаврик не любил говорить о себе и распространяться относительно своих планов. Жизнь научила его быть скрытным. Поэтому сейчас, решив открыть Пете свою самую заветную мечту, он все-таки еще колебался и некоторое время шел молча.
– Понимаешь, какое дело… – произнес он. – Только дай честное благородное, что никому не скажешь.
– Святой истинный! – воскликнул Петя и по детской привычке быстро, с готовностью перекрестился на купола Пантелеймоновского подворья, синевшие за Куликовым полем.
Гаврик округлил глаза и сказал шепотом:
– Имею думку: сдать экстерном за три класса казенной гимназии. По другим предметам мне разные чудаки помогают, а по латинскому не знаю, что делать.
Это было так неожиданно, что Петя даже остановился:
– Что ты говоришь?!
– То, что ты слышишь.
– Зачем это тебе надо? – невольно вырвалось у Пети.
– А зачем тебе? – сказал Гаврик, с силой нажимая на слово «тебе», и глаза его зло и упрямо заблестели. – Тебе надо, а мне не надо? А может быть, мне это надо еще больше, чем тебе, откуда ты знаешь?
И он уже приготовился рассказать Пете, как вернувшийся из ссылки Терентий сокрушался о том, что мало среди рабочих образованных людей, говорил, что наступает время новых революционных боев, а потом – видимо посоветовавшись кое с кем из комитетчиков – прямо заявил Гаврику, что хочешь не хочешь, а надо экстерном кончать гимназию: сначала сдать за три класса, потом за шесть, а там, смотришь, и на аттестат зрелости. Но ничего этого Гаврик Пете не рассказал.
– Ну как, берешься? – лишь коротко спросил он. – Даю полтинник за урок.
Хотя Петя в первую минуту и растерялся, но все же почувствовал себя весьма польщенным и нежно покраснел от удовольствия.
– Ну что ж… пожалуй, я возьмусь, – сказал он, покашляв. – Только, конечно, не за деньги, а даром.
– Почему это даром? Что я, нищий? Славу богу, зарабатываю. Полтинник за урок, четыре раза в месяц. Итого два дублона. Это для меня не составляет.
– Нет, только даром.
– С какой радости? Бери, чудак! Денежки на земле не валяются. Тем более что вы теперь нуждаетесь. По крайней мере, сможешь кое-что давать тете на базар.