Юля вошла в усадьбу вместе с заторопившимися смердами, перевела дух. Что еще?
— Эй, вы, — махнула она рукой недавним татарским невольникам, колющим дрова. — Тащите мне пищали, я их заряжу. Потом выставите на стены, а сами у ворот станете, на всякий случай. На работы за стены кого-нибудь отправляли?
— Нет, боярыня, — дружно поклонились все трое.
— Хорошо, ступайте.
Кажется, все…
Она сходила в спальню за луком, повесила через плечо плотно набитый колчан, потом отнесла по пуку стрел на каждую из угловых площадок. Тщательно забила картечные заряды в крупнокалиберные пищали и расставила мужнину артиллерию там же — по углам.
Вскоре появились и смерды: они подъезжали на телегах, крестились на ворота — туда, где над ними должна висеть икона.
Позади повозок, привязанные на длинном повод плелись телки, козы. В самих возках хрюкали поросята, кудахтали куры, орали малые дети. Пацанята лет по десяти, размахивая хворостиной, подогнали овечью отару. Похоже, сразу две семьи: уж очень много взрослых мужиков. Разумеется, у родителей имеют привычку вырастать взрослые дети — но не пятеро же примерно одного возраста! Да еще и девицы такие, что замуж пора.
Следом за первыми беженцами появились вторые, потом третьи. Примчался Касьян, по-барски бросил поводья скакуна одному из смердов, отошел к бочонку с греющейся для скотины водой, макнул туда лицо, потом выглядел боярыню, торопливо взбежал на стену:
— Кажись, деревни и выселки все объехал, каждому сказал. Чуть совсем коня не запарил…
— Молодец, — кивнула Юля, но отдыхать имеющего некоторый боевой опыт смерда не отпустила. — К воротам иди. Полоняники бывшие — пуганые. Либо запереть побоятся в нужный момент, либо своих не пустят.
— Слушаю, боярыня.
Наконец из-за леса показалась знакомая кавалькада, во главе которой поблескивал ярким панцирем боярин, за плечами красиво развевался тонкий, ярко-синий плащ. Юля облегченно вздохнула, спустилась вниз.
Боярин влетел в ворота, остановил коня возле супруги, натянул поводья, заставив жеребца подняться на дыбы, потом спрыгнул и порывисто обнял Юлю:
— Случилось что, любая моя?
— Татары, кажется, на подходе, Варлам…
— Да? — Боярин кинул быстрый взгляд на обустраивающихся во дворе гостей, одобряюще кивнул: — Упредила. Кто весть принес?
— Мелитинии сон приснился, будто…
— Пойдем, пить хочется, просто невмочь. Сбитеня нет?
Они вошли в дом, Варлам прикрыл дверь и быстрым движением повернул супругу лицом к себе:
— Что же ты делаешь, Юленька? Земля подсыхает. У кого поля на холмах, уже сегодня пахать потребно. Завтра, послезавтра, к концу недели всю пашню потребно поднять, не то осенью без хлеба останемся. А ты всех с хозяйства срываешь из-за сна какого-то… Юля, милая, любимая моя. Нельзя так, разоримся мы.