— Тихо как… — еле слышно произнес муж, подкравшись сзади. — Слышно, как жаворонок за рекой поет.
Женщина вздрогнула, но ничего не ответила.
— Если после обеда ничего не случится, — прошептал Батов. — Я всех распущу. Пусть хоть завтра с утра на работу выйдут.
— А что енто там, боярин? — неожиданно вскинулся стоящий на ближнем к реке углу Важен, вытягивая вперед руку.
— Где?
— Да за рощицей кленовой на холме… Никак, шевеление чудится?
Варлам попытался хоть что-нибудь высмотреть в указанном направлении, ничего не заметил, недовольно оглянулся назад:
— Вышку надо было поставить. — Он подошел к Бажену, вгляделся снова: — И вправду, как гусеница по вершине ползет…
— Какая гусеница, боярин?! — обиделся смерд. — Да тут верст десять, поди.
Варлам промолчал, нервно кусая губу и смотря не на холм, а на желтую черточку дороги, спускающейся к ним. Светлая, светлая, она вдруг потемнела, словно сверху пролили стакан темного рябинового вина. И больше уже не посветлела, хотя, двигайся там небольшой разъезд или купеческий отряд — его хватило бы совсем ненадолго.
— Неужто и вправду татары?.. — пробормотал боярин, отступая от частокола. Он обернулся, наткнулся на тревожные взгляды смердов и гневно зарычал: — Чего вытаращились? Почему кровлю не поливаете? Я что вечор сказывал? Насквозь промочить! Бажен, Касьян — почему в рубахах? И вообще мужики: все, у кого бронь какая есть — надевайте. Ножи, топоры, копья, вилы под рукой держите. А коли еще справа какая есть — тоже хорошо. — Он широко перекрестился. — На стены поднимайтесь, мужики. Татары идут.
Первые ногайские сотни, выбравшись наконец из реки на подсохшую дорогу, домчались до окруженной земляной стеной с частоколом поверху крепости, на почтительном расстоянии обскакали ее вокруг, ища слабое место, и в конце концов остановились на небольшом взгорке на расстоянии двух полетов стрелы. Вокруг укрепления везде плескалась во рву вода, а единственный подъезд к воротам был сделан у угловой башни — как раз под прицелом узких высоких бойниц.
* * *
Вскоре к холму подошли еще около двух тысяч всадников, отчего пространство под стенами превратилось темный, неразборчиво гомонящий муравейник. Сюда же начал потихоньку подтягиваться и обоз. Едва подсохшую прошлогоднюю траву нукеры начал застилать коврами, ставить решетчатые стенки.
В сопровождении двух сотен телохранителей, среди которых отдельным небольшим отрядом гордо гарцевали нукеры Алги-мурзы, подъехали Девлет-Гирей и Менги-нукер. Остановились перед возвышением. тотчас несколько нукеров принесли от кибитки ковер, расстелили. Бей спустился с коня на толстый ворс, уселся в центре ковра на поднесенную подушечку лицом к усадьбе.