— Буду только рад, если такой чудесный гость задержится в нашем городе! — искренне обрадовался араб. — За швартовку судна вам надлежит уплатить в султанскую казну восемь алтун, два алтуна в казну хана Гирея и один на нужды города, еще один на нужды порта, и далее по три алтуна за каждый день стоянки.
— Восемь, два, один, один…
— Вам никак не управиться с делами менее, чем за три дня, мой драгоценный друг. Итого, взнос за швартовку составит двадцать один алтун или тридцать дукатов.
— А если в испанских дублонах?
— Двадцать семь дублонов, — с готовностью перевел араб. — И вы можете подходить ко второму причалу. Пошлину на товар я определю после разгрузки трюмов.
— Ко второму? — Англичанин хотел было подняться, но вовремя вспомнил, что ближние к мазанке причалы — довольно низкие, рассчитанные на небольшие галеры или рыбацкие лодки. Нефу для нормальной разгрузки необходим высокий причал, на который из ведущего в межпалубное пространство люка в борту можно напрямую выкатывать бочки и выносить тюки. — А нельзя ли мне встать к одному из дальних причалов? Из тех, что перед самыми верфями?
— Они очень стары, — с приторным прискорбием покачал головой араб и снова взялся за кальян. — Очень стары. Я не могу допустить, чтобы товар такого уважаемого человека упал в воду из-за ветхости причала…
— А если я готов рискнуть?
— Великий султан возложил ответственность за порядок в порту Балаклавы на меня, да проведет он свои годы в счастье и радости. И груз ответственности за любую беду в любом случае ляжет только на меня…
Вильсон вздохнул, хорошо понимая, каким образом можно облегчить тяжкий груз ответственности начальника порта:
— А если я добавлю золотой испанский дублон… — Тут англичанин вспомнил про тридцать тысяч посаженных на колья взяточников и осекся. Араб выжидательно приподнял подбородок. — А если я внесу лишний дублон на ремонт этого причала, — нашел способ выкрутиться купец, — быть может, тогда мне будет позволено встать именно к нему.
— Ремонт причалов султанского порта — это очень важное дело, — задумчиво кивнул начальник порта. — Пожалуй, ради этого важного дела я приму на себя вину, и да будет великий султан, благословенный Аллахом, всесильным и всемогущим, милостив ко мне, и да пребудет с нами его мудрость.
С облегчением поднявшись, Вильсон отсчитал золотые монеты, вышел на залитую солнцем улицу, прошелся до самых дальних, высоких причалов и, выбрав самый добротный, замахал с него руками на судно, указывая место для стоянки. На бушприте один за другим поднялись два косых паруса, выгнулись вперед, и купец сладко повел плечами: