Камни Юсуфа (Дьякова) - страница 105

Перед князьями Белозерскими, как знатными особами, толпа расступилась. Вслед за боярами, окольничими, думными дворянами и дьяками князья прошли в переднюю, где собирались родовитые князья да бояре, или выслужившиеся в приказные дьяки служилые люди. Здесь было душно. Вся зала рябила разноцветием шелка и бархата, слепила глаз золотыми и серебряными узорами вышивок на одеяниях щеголявших друг перед другом богатством бояр, целый лес меховых шапок колыхался над головами, и то тут, то там, кто-то, вспотев от натуги ожидания, доставал из-под прикрывавших под шапкой макушку тафьи да колпака вышитые платки с золотой бахромой и вытирал испарину.

Видимо, перепрев, старый боярин Константин Шереметев неожиданно стукнул об пол тростью с резным набалдашником и громко посетовал, что князь Юрий Трубецкой на днях за обедом у государя получил назначение выше, чем сын его, Андрюшка Шереметев.

— Вы, Трубецкие, хоть и князья природные, да пришлые, литовские, а мы, Шереметевы — старинный московский знатный род. Вот и подаю государю челобитную, — донесся до Алексея Петровича сварливый голос Шереметева, — что я и сын мой полагаем, что бесчестит нас назначение иноземца пришлого на место выше нашего. А если и дальше так пойдет, так всему отечеству нашему поруха случится.

— А ты не нападай, не нападай на меня, — разражено отбивался Трубецкой. — Ты меня не менее бесчестишь, иноземцем называя. Мы, Трубецкие, не иноземцы, а старый, честный род, за себя постоять сможем. И бесчестье свое я так не оставлю — доправлю, так и знай, за счет родственников твоих. И за то, что дворню свою на моих людей натравил давеча, драку затеял — за все ответствовать будешь, старый шут, — злился Трубецкой. Разъяренный Шереметев кинулся было на врага с посохом, но его удержали, и тут он заметил среди вновь пришедших князя Никиту Ухтомского.

— Ага, вот и Никитка, герой наш, из заморских стран явился, — заскрипел Шереметев, подскочив. — Ты когда сватов к моей Лизке засылать будешь? А? Ветреник, ты что девку мою позоришь? Засиделась уж, тебя-то дожидаяся. Вроде и столковались обо всем, а он, вот те и на — пропал, по царевой службе как бы. Уж не передумал ли, чай? — Шереметев подозрительно прищурился. — Так я тебе голову-то снесу, — пригрозил он пальцем.

— Траур у нас, по князю погибшему Ивану Петровичу, — спокойно ответил ему Никита, отодвигаясь от Шереметева, чтобы тот не задел, не дай Бог, большой короб, завернутый в алую шелковую материю — подарок государю, который Никита держал в руках. — Негоже в траур разговоры такие вести. Вот отмолим душу брата нашего, тогда и потолкуем.