— А не слышали ли вы, чтобы кто-то из наследников рода де Борджа приезжал в Россию? — спросил его Никита. — Ведь вы, наверняка, знаете всех иностранцев, которые здесь бывают?
— У рода де Борджа нет наследников, — обескуражил его своим ответом врачу. — По крайней мере, по прямой линии от Чезаре де Борджа и его отца Родриго. Я не считаю детей сестры Чезаре Лукреции, они принадлежат теперь к другой фамилии и к делам деда своего и дяди отношения не имели и не имеют. У брата Чезаре Джованни, если мне не изменяет память, не было законных детей, у Чезаре тоже — кроме Джованны. А незаконных кто же знает?
— А что стало с Джованной? — осторожно спросил Никита, предчувствуя ответ.
— Герцогиня Джованна де Борджа, — грустно ответил итальянец, — уже почти тридцать лет как мертва. Медичи отомстили ей за гибель герцога Джулиано отравленным кинжалом. Но, признаюсь, жаль. Это была прекраснейшая из женщин Италии, вообще щедрой на красоту. Я как-то видел в годы своей молодости, как она проезжала по Риму верхом на лошади. Ее сопровождал граф де Монтероссо и пышная свита. Помню, она посмотрела на меня. Глаза у нее были чудные, иссиня-зеленоватые, как волны моря, а волосы рыжие, что хвост лисицы. Не зря называли ее «римской лисицей». Жаль…
— Иссиня-зеленоватые, как волны моря… — задумчиво повторил за ним Никита. Он вдруг вспомнил о Вассиане.
— За родом Борджа шла дурная слава, — продолжил итальянец, — я и ума не приложу, как этот кинжал мог оказаться здесь, в Московии. Но слышал я, что с герцогиней де Борджа уже после смерти ее приключилось страшное событие. Ее похитил дьявол. Ее и людей, что были с ней на золотой галере де Борджа. Ее даже не успели похоронить. Так говорили. Не успокоилась душа ее, бродит по свету неприкаянная, не принял ее к себе Господь, — итальянец окрестил себя знамением на латинский лад. — А граф де Монтероссо, тот и вовсе после ее смерти рассудка лишился. Украл сокровища папы Александра VI, отца Чезаре, да и сгинул с ними где-то в Польше. Говорят, убили его там за них иезуиты.
— А не знаете ли вы, синьор, — спросил его слегка охрипшим от волнения голосом Никита, — не было ли среди сокровищ де Борджа ожерелья из рубинов величиной с кулак да, например, перстня с черным сапфиром…
— Откуда ж мне знать, — снова улыбнулся итальянец. — Я в тот ларец, Господь миловал, не заглядывал. Но точно знаю, что де Борджа рубины весьма жаловали. Это их фамильный камень был. Так что, можно предположить, что именно рубины, цены, видать, немалой, в том ларце как раз и лежали. Что бы иначе папы наши да епископы по всей Европе за тем ларцом гонялись? Только простите меня, принц, — итальянец церемонно поклонился, — мне к государю торопиться надо, о здоровье синьора Юсуфа доложить. Да, вот чудеса… — он еще раз взглянул на кинжал, который Никита держал в руках и, надев шляпу, пошел к своему экипажу, озадаченно покачивая головой.