Камни Юсуфа (Дьякова) - страница 46

Вместе они добрались до берега.

— Ты куда смылся-то? — недовольно спросил Витя растянувшегося на траве Рыбкина. — Не умеешь плавать толком, а лезешь. Чего тебя понесло?

— Так ты же сам сказал за капитаном следить — оправдывался Леха, — вот я и… Все в баню, испанец тоже пошел, матросы — все на берегу, ну я и решил, раз никого нет, глянуть, что там у них…

— Ну и что?

Рассказать Рыбкин не успел. Из-за деревьев с факелами появились Никита Ухтомский и его ратники.

— Свены! — Злорадно захихикал князь. — Вот где они сидят! А Груша — в слезы: утоп, утоп, в озере утоп. Вот вам, покройтесь, — Никита кинул им рубахи и кафтаны, — а то еще занедужите, неровен час.

Витя закутался в кафтан, вечерний холодок не на шутку начал пробирать его до костей.

— Ты чего Грушу обидел? — спешился Никита и подошел ближе. — Не приглянулась тебе? Так там и другие были.

— Я, наоборот, старался, — удивленно ответил Витя, — ну, чтоб это… Чтоб ничего не вышло…

— Эх, ты! — Никита рассмеялся, похлопывая Витю по спине. — И где это у вас такое бестолковое царство находится, что когда баба сама в руки просится, вы тикаете от неё подальше? Али струсил малость, что счастье с тебя с грязью смоется? Так у вас в Европах считать принято? Ну, ничего: лиха беда начало. В следующий раз, свен, не дрейфь, бабы у нас не любят, когда ими брезгуют. И согласись, есть на что глаз положить. Так что ж себе отказывать?

Ухтомский снова довольно захохотал, вспоминая учиненную над иноземцем шутку, вернулся к скакуну, и вся кавалькада тут же умчалась прочь.

Смеркалось. Старый чухонец Сома, давно прижившийся при усадьбе, чинил на берегу рыболовные сети. Витя, одевшись, присел рядом с ним.

— А что, — спросил он, чтобы начать разговор, — рыбка-то в озере водится?

— А как же, боярин, — ответил Сома, даже не взглянув на него, — белозерский судак, тельма да стерлядка… В аккурат хватает.

— А глубоко озеро-то?

— Как сказать, где глубоко, где и не очень. Ну, локтей десятка с два да три пятка еще будет.

«Сколько же метров? — задумался Витя. — Десять, наверное, не меньше.»

— А леса? — продолжал спрашивать он. — На охоту ходите? Зверье-то есть?

— Как не быть, — неторопливо отвечал чухонец, не отрываясь от своего дела. — Леса у нас хорошие, лисы да зайцы водятся, бобры на реках. А теперь еще сокола отлавливаем.

— Сокола? — удивился Витя. — Сокола-то зачем?

— Как зачем? Государь наш Никита Романович обучает их охоте да на соколиный двор в Москву отправляет. Большой знаток он в этом искусстве.

— А ты ему помогаешь?

— Бывает. Я Никитку с детских лет нянчил, так мы все время вместе. Только вот на войну он меня не берет — стар стал Сома. А есть у нас тут, боярин, соколиная гора. Сокол-то, он, знаешь, крылья у него сильные, а когти и клюв что каменные. Добыча от него никак не уйдет. Разве что обхитрить может. Так на то не каждый зверь горазд. На горе той и других чудес хватает. Растения там — на всей Руси не сыщешь. Никита Романович сказывал, он такие только в дальних странах видал, где всегда жарко, архиде называется.