* * *
— Чуешь, чем дело пахнет? — спросил Витя Леху, когда они остались одни.
— А чем? — не понял тот.
— Диверсанты. Чистой воды диверсионная разработка. Надо бы нам, сержант, агентурную сеть создавать, чтоб информашку получать, сечешь?
— А как? — опять не понял Рыбкин.
— Ну, что ты заладил, — разозлился на него Витя. — Что, да как. А вот так. Тебя в милиции хоть чему-нибудь учили? Агентура нужна. Стукачи, если по-русски. Чтоб, если где чего, мы уже наперед все знали и упреждали, не ясно что ли?
— Ясно, — угрюмо ответил Рыбкин, покручивая в руках подаренную серебряную ложку, в которую при желании можно было бы разом налить кастрюлю щей, настолько она была объемная, да еще украшена резьбой, всякими кантиками. Как ее в рот-то засовывать, разольешь все.
— Только где ее взять? — неожиданно спросил Рыбкин.
— Кого? — удивился Витя.
— Да агентуру вашу.
— А-а, — усмехнулся Витя, — тут дело тонкое, вербовать надо. Вот этим мы с тобой сейчас и займемся. Я вон туда в сторонку, за дом отойду, чтоб глаза не мозолить, а ты мне давай-ка туда Стешку, Грушу да Лукиничну позови. И сам приходи, хватит в игрушки играть.
Рыбкин тут же отправился выполнять приказание Вити. Стешка и Груша пришли быстро, Лукинична же упорствовала — ей, мол, к Вассиане надо, отвар готовить. Так что Рыбкину пришлось тащить ее силком.
— Ты, мать, не кричи, не кричи, — начальственным тоном выговаривал старухе Растопченко. Всех трех женщин он усадил на скамейку под раскидистой вишней и прохаживался перед ними, заложив руки за спину, — мы тоже по серьезному делу собрались. И мы о государыне заботимся, а о государе тем паче. Так что, согласитесь, нет у нас более неотложных дел, как об их здравии, а главное, безопасности печься. Так что терпеньице попрошу, и без саботажа, без увиливаний, то есть. Рыбкин, сядь тоже, не маячь, — прикрикнул он на Леху.
— Да ладно, — отмахнулся сержант, но сел.
— Вот, значит, слушайте меня, бабоньки. Вы сами видали только что, что порядка у нас нет.
— Так я и говорю… — подала голос Лукинична.
— Сейчас, мать, слушай меня, — строго оборвал ее Витя. — У нас тут не дискуссионный клуб, а оперативка. Каждому будет дана ориентировка, а потом вопросы…
Видя, что женщины от изумления открыли рты, Витя вздохнул и постарался объяснить доступнее:
— Необходимо, бабоньки, присматривать вокруг, что да как. За людьми, что в усадьбе проживают, за пришлыми всякими, за иностранцами особенно. Вот случилось сегодня, а мы и не знаем, кто сделал, как это у него получилось. А лях этот, которого в лесу пленили, он на жизнь нашего князя умышлял. Шутка ли? Так вот, с сегодняшнего дня все, что увидите, услышите странного, подозрительного, необычного по любой причине — сразу мне пересказывайте. Весь день слушайте, наблюдайте, а вечером — на доклад, но не прямо бежать, глаза вытаращив, а по порядку. Порядок сейчас установим. Во-первых, у каждой из вас будет кличка. Так и докладывать: не Стешка видала или слыхала, а… — Витя задумался на секунду, как бы ее обозвать, — ну, ладно, Лаймой будешь. Поняла?