— Да, — вслух произнес Басманов, трогая коня по раскисшей дороге, — землица не рубаха, что Писание велит ближнему отдать. Не видать ворогу более устья Наровы. Да и какие они, лютеранцы срамные, ближние, коли поразмыслить?
Трусящий рядом с ним голова над засечной ратью Ярослав, нимало не смущаясь князя, сквозь бороду дополнил его мысль незамысловатым воинским словцом из тех, что выдыхают из оскаленного рта сквозь бармицу шлема злому татарину во время зарубы где-нибудь на идущем в крымские земли шляхе.
Вряд ли он позволил бы себе такое в царских палатах, да и вообще на Москве, однако в дальноконном походе другая правда промеж попутчиков, знатность рода да порядок столования значат менее чем в первопрестольной. Впрочем, Ярослав немедленно перекрестил рот, испачканный поганым словом.
Догнали одиноко тащившийся на истомленных волах воз, заваленный пенькой, полотном да еще каким-то барахлом. За поклажей своей брел скрюченный мужичок в заляпанных грязью полотняных штанах, видавшем виды полушубке и немыслимой шапке, похожей на коровью лепешку. Шапка тут же с головы слетела и прижалась к груди. Сам же хозяин воза, отбежав, ровно собака побитая, в сторонку, снизу вверх смотрел, как минуют его вооруженные спутники князя. Грязь летит из-под конских копыт едва ли не в лицо, но серв рад радешенек — конный пешему не товарищ, а рыцари и возом его погнушались, и забавы ради не спихнули конями в овраг.
Басманов с досады скрипнул зубами. Долго, очень долго еще отвыкать местным от орденского ярма. Све-ны, ненадолго оседлавшие устье реки, не особенно измывались над населением: то ли не имели к тому склонности, то ли не успели. А вот немчура в здешних краях за века своего господства натешилась, накуражилась. Нет страшнее слова для местных, как «лыцарь».
Ехал воевода не просто так, забавы ради. Хотя быть бы ему сейчас на Москве, где проходит обычный для весны смотр войска, сиречь — ополчения дворянского. Как-никак — война на носу. Государь не решил еще, кто из троих лучших в ратном деле мужей поведет полки на Ливонию — Очин-Плещеев, Басманов или покоритель Казани князь Курбский. Все взвешивает, мается ночами. Но кроме натиска кованой рати да огненного пушечного наряда, с немчурой война пойдет и иная, каковую Басманов ведет уже давно, пропадая в Нарве и Северной Пустоши месяцами.
Ушла в прошлое грозная слава крестоносцев. Оправились они от поражения на Чудском озере, но ненадолго — получили от новгородцев под Раоковором так, что позабыли навсегда дорогу на восток. А уж когда поляки с литвинами сломали им хребет под Грюнвальдом, в окончательное запустение вступили «лыцари». Сдуру кинулись в интриги вокруг Реформации, бросили папу, примкнули к протестантам. Сие сгубило их уже навсегда. Угрозы с них для Руси никакой, лишь застят они стране дорогу к Балтике, да и только. Но то — вопрос времени.