— Какая откровенная грубость, — поразился Капелевич. — Не ожидал. Кстати, Игорек, ты слыхал про такую страну ФРГению?
— В нашей школе ее называли Германией.
— Ответ правильный, — похвалил Гриша. — Это изумительная страна. Всю свою историю мы с ней то воевали насмерть, то дружили до гроба. И никаких иных отношений!
— Ну и что?
— А то, что за тыщу лет столь тесного знакомства они должны были запомнить, что загадочная славянская душа нуждается в напитке класса «Wodka», и не присылать какую-то зеленую шипучку… Ты вылезешь или нет, в конце концов?!
— Уже лезу.
— Молодец. Тогда я открываю. В какое место у тебя можно стрелять?
— В потолок.
— Понял. По-о-оберегись!!! — хлопнула пробка от шампанского, покатилась по полу.
— Вода водой. Еще и не сладкая. Где ты там?
— Здесь. — Я выбрался из-под машины, положил шприц на верстак, начисто вытер руки. Гриша Капелевич терпеливо дождался окончания всех этих манипуляций, потом протянул мне полный стакан.
— Давай, рулилка, за дружбу народов.
Шампанское тихо шипело, брызгая в нос мелкими капельками. Я неторопливо выпил его мелкими глотками, наслаждаясь букетом вкуса, протянул пустой стакан Капелевичу и сел на пол.
* * *
Было тепло. Естественно, было очень тепло. Солнце прямо над головой исходило жаром, щедро делясь им с коричневым камнем скалы, ветер ласкал легкими сухими касаниями, и только далеко снизу, от водопада, вместе с гулом доносился легкий запах свежести. Весь карниз блестел птичьим пометом, уже дошедшим до состояния «мумие». Странно, птиц я, кажется, здесь еще не видел.
Чегай уже успел подпоясать себе ольхон покойника, и теперь внимательно разглядывал кривое лезвие. Я невольно положил руку на палицу за поясом. На месте.
А обрыв тянулся далеко ввысь, суровый и невозмутимый. Выберемся или нет? Откуда-то с неба, коротко и хищно просвистев рядом с карнизом, упал камень, но звука от его падения до нас так и не донеслось.
Я сел и невольно с силой вжался спиной в скалу: карниз казался узеньким, как штрих остро заточенного карандаша. Хотя, помнится, кровать дома в полтора раза уже, и ничего, не падаю.
Далеко внизу раскинулся поселок охотников. Отсюда он казался хорошо выполненным планом местности. Две параллельные оранжевые улицы соединенные кое-где узкими дорожками; огороженные нитями заборов дворики, квадраты домов, дорога, уходящая в сторону Голодного Поля…
А на дороге — десяток фигур. Охотники возвращаются! Вот дьявол, они там возвращаются, а я здесь кукую, как пушкинский петушок на мачте! Была бы снайперская винтовка… Нет, опять мне их никак не достать. Понесло же меня на эту стену! Альпинист доморощенный.