А служба у боярина Арсения была необычная – от ледохода до ледостава его дружина днепровские пороги охраняла. В том месте, где купцы свои ладьи по берегу мимо порогов перетаскивают. Тяжело, конечно, опасно, но и доходно. Купцы за охрану щедро платили, на половцах добычу брали, да и зимой, бывало, в Степь наведывались.
Хотя бывало, конечно, что и нам доставалось, но меня Бог миловал – ранения были, но не тяжелые. Так больше десяти лет и прослужил: сначала простым ратником, потом десятником, потом полусотником. Доводилось и сотню, и две водить, когда с нами берендеи ходили… Боярин Арсений начал поговаривать, что вместо себя меня оставить собирается, когда на покой уйдет. Алексей снова помолчал.
– И дома все хорошо было. Деревенька росла, вторую поставил, детишек четверо народилось: два сына-погодки, потом дочка Светлана, последним – Саввушка.
Алексей снова сделал паузу и, словно показывая, что первая часть его повествования закончилась, все-таки выпил мед из своей чарки. Дед тут же налил ему снова, и материн старинный знакомый тут же выпил и вторую. Дед опять сунулся налить, но Алексей жестом остановил его и снова заговорил:
– Не довелось боярину Арсению на покой уйти, все в одночасье обрушилось. Началось с того, что прижали однажды нас сильно у порогов половцы. Навалились такой толпой, что не то чтобы купцов защитить, самим не отбиться было. Боярина Арсения тяжело ранили, почти половину людей перебили… Хорошо, что хоть несколько ладей уже на воде были, пришлось все бросить и вместе с купцами вниз по Днепру уплывать. Половцы долго по берегу гнались, стрелы пускали – ни остановиться, ни на берег сойти. Боярин Арсений умер на второй день, потом еще несколько раненых.
Спустились с купцами до самой Тьмутаракани, как назад вернуться? Зима наступает, купцы вверх по Днепру до весны не пойдут. Я после смерти боярина за старшего остался, деньги были – продали кое-что из оружия, доспех с умерших, можно было и перезимовать. Можно было и на службу, звали нас. Но грызло что-то, на сердце было неспокойно, домой тянуло.
А тут еще искуситель попался – грек один начал моих людей на цареградскую службу зазывать, золотые горы сулил. Пока я раздумывал, он, паскуда, половину моих людей все-таки уломал, осталось нас меньше сотни. Ну тогда и решились. Прикупили коней, они тогда дешевы были – год плохой выдался, корма на зиму мало запасли. Ходить в Степь зимой мы привычны были, так что прорвались. Треть народу в Степи оставили, не столько от стрел половецких, сколько от погоды – два раза в буран попали. Но прорвались, пришли домой, а там…