Колин понимал направление моды, ее суть. Иногда он видел в костюме даже больше, чем замышлял модельер. Он по-своему оказывал влияние на моду шестидесятых, но влияние его было не меньше, чем влияние Куанта или Куррежа. Когда «Дивайн» познакомил с ним Америку, посыпались приглашения из рекламных агентств и издательств. Корал тоже требовалось все больше рисунков. Колин упаковал свои скудные пожитки и уехал из Парижа в Нью-Йорк. Билет он купил только в один конец. Корал изменила его жизнь; однажды и ее жизнь изменится благодаря ему.
— У меня большая чистка! — подала Корал голос из шкафа, раньше принадлежавшего ее мужу. — Я выкидываю все вещи, на которых нет ярлыка с именем модельера!
Она вернулась из Парижа на следующий день после отъезда Гэрри Стэнтона. И не теряла времени: ей требовалось место в шкафу.
Майя смотрела на нее, стоя в дверях. На Корал были элегантные черные бархатные брюки, огромных размеров белая шелковая блузка и ярко-красная повязка вокруг головы как признак того, что она занимается домашней работой. Она была похожа на танцовщицу из какой-нибудь современной танцевальной труппы. «Дивайн» мог бы поместить ее фото с остроумным текстом внизу: «Одежда для уборки после развода с мужем».
— Папа когда-нибудь хотел установить надо мной свою опеку? — вдруг спросила Майя.
— Опеку? — повторила Корал. — Над тобой? — Она уселась на пятки и расхохоталась. Когда она перестала смеяться, глаза ее сузились. — Майя, ты только что видела, как сорокавосьмилетний мужчина отбросил все свои обязательства и уехал туда, где можно загорать круглый год. Чего ради он бы стал связываться с восемнадцатилетней дочерью?
Майя опустила Глаза.
— Может быть, я смогла бы заботиться о нем?
— Возможно, он встречается с какой-нибудь девушкой твоего возраста! Только представь себе, как неловко ты себя будешь чувствовать. Ведь ты всегда придерживалась строгих правил!
Глаза Майи наполнились слезами, но она упорно не отводила своего взгляда от пристальных голубых глаз матери. Корал покачала головой и стала снова резать бумагу для полок в шкафу.
— Мы теперь одни, Майя, без твоего драгоценного папочки. Мы могли бы в своих интересах использовать сложившуюся ситуацию.
— Как? — Уголки губ у Майи опустились, и она все-таки расплакалась. Она сердилась на себя за свою слабость. — Ты всегда подло вела себя!
— Не очень-то приятно видеть, как ты хнычешь и скулишь из-за своего дорогого папочки, — резко сказала Корал.
— Если бы ты вместо своего глупого журнала больше времени уделяла ему…
Корал сурово улыбнулась.