Она щелкнула пальцами.
— Дай мне пленку!
Патрик секунду смотрел на нее, потом сказал, чтобы его помощник перемотал пленку и отдал ее Маккензи. Она положила ее себе в сумку. Патрик с раздражением посмотрел на зевак.
— Всё, расходитесь все. Ну-ка быстро! Концерт окончен! — Он взял Маккензи под руку. — С каких это пор ты стала такой буржуазной? Мне всегда казалось, что ты не обращаешь внимания на такие вещи, крошка. Ты же хиппи, цыпочка.
— Так вот, эта крошка и цыпочка хиппи собирается родить маленького цыпленочка-хиппи! — сухо ответила она. — И это все круто меняет. — Она вырвалась от Патрика и пошла к Джанис, которая мрачно одевалась на другом конце студии. — Я передумала, — сказала ей Маккензи. — Мне не нравится, как ты выглядишь. Мне нужен несколько другой тип. Тип более приличной девушки.
— Ты должна заплатить мне! — завопила Джанис. Она надела туфли на высоких каблуках и слегка покачнулась. — Я здесь с восьми и проработала шесть часов!
Маккензи не отступала ни на шаг и уничтожающе смотрела на нее.
— Только попробуй прислать мне счет, Джанис, и я заставлю полицию арестовать тебя за проституцию!
Джанис зарыдала, и Патрик подошел к ней и стал ее успокаивать.
— Я передумала пользоваться и твоими услугами, Патрик, — заявила Маккензи.
Патрик повернулся к ней.
— Послушай, успокойся, — сказал он.
— Я давно спокойна!
Маккензи подошла к Элистеру. Она заставила себя посмотреть на него. Она никогда не видела у него на лице такого равнодушного выражения.
— Ты ничего не хочешь сказать мне, Элистер? — тихо спросила она.
Он нагнулся, чтобы зашнуровать свои ботинки.
— Мне казалось, что это я занимаюсь вопросами рекламы, — пробормотал он.
— Я тебя уволила.
Он серьезно посмотрел ей в лицо.
— Послушай, Мак, нам лучше работать в более расслабленном состоянии, иначе все будет, как нудные съемки для каталога…
— А, так это все делалось ради моих интересов? И то, чем ты занимался? Старался улучшить качество снимков? Интересно, а мне казалось, что ты трахался так, что у тебя ходуном ходила твоя тощая голая задница!
Он выпрямился, и его лицо исказилось от злости.
— Ты что, хочешь сказать, что сама никогда не трахалась с кем-то кроме меня?
Она огляделась вокруг: рядом стояли люди и прислушивались к их разговору. Правда, они делали вид, что он их совершенно не интересует. Ее глаза внезапно наполнились слезами. Она представила Эдди Шрайбера, вспомнила, как в последний раз остановила его, оттолкнула его от себя, хотя ей так хотелось заняться с ним любовью.
— Нет, я никогда ни с кем другим не трахалась! — прошептала она. Потом оглянулась и заорала: — Я никогда ни с кем не трахалась! Вы все слышали? Мне хотелось сохранить верность моему Элистеру, потому что во мне растет его дитя! Вы когда-нибудь слышали что-нибудь подобное? Я вам сказала такую старомодную и глупую вещь!