– Видит Бог, алгонкины заслуживают хорошей трепки, но я не хочу погрязнуть в этой кампании, нам предстоит более серьезное дело.
Доремус ничего не понял.
– Алгонкины – самое большое племя в наших краях, они могут выставить против нас несколько тысяч воинов. Если мы отправимся в погоню за ними, нам придется задействовать все силы милиции Массачусетса.
– Но мы разобьем их в пух и прах, сэр! – вставил Доремус. – Проучим их, и они еще долго будут помнить, как лезть в наши колонии.
– Я ни секунды не сомневаюсь, что мы справимся с алгонкинами, – ответил Эндрю Уилсон. – Но мы потратим много боеприпасов, и будем рисковать жизнями ополченцев. Алгонкины ведь уже заключили договор с французами, не так ли?
– Да, генерал, но…
– А французы… судя по той информации, которую нам удалось собрать, все еще укрепляют форт Луисберг. Пока нам реально ничто не угрожает, но если мы бросим все свои силы на борьбу с алгонкинами, Дон, то с чем мы останемся, когда придет время воевать с французами? Мы ждем возвращения Ренно, он должен убедить короля помочь нам в этой войне. Так что будем ждать, когда Ренно и Джефри приедут из Лондона. Если им удастся добиться того, на что мы надеемся, тогда можно будет пересмотреть наши планы. Если же нет, стиснем зубы и подождем более подходящего момента.
– Генерал, люди возмущены этими нападениями.
– Я знаю, и сам возмущен не меньше других. Но у нас ограничены боеприпасы и не так много ополченцев. Надо немного подождать, набраться терпения. Мы еще посчитаемся с алгонкинами, не сомневайся. Но только тогда, когда сможем в открытой битве встретиться с французами. У меня есть подозрение, что все эти нападения были совершены с целью спровоцировать нас на непродуманные действия, а именно этого я, и хочу избежать. Будущее Массачусетса и всех других английских колоний зависит от нашей способности оставаться невозмутимыми и не действовать сгоряча. Надо держать себя в руках, Дон, и молиться за то, чтобы нам повезло!
Полковник Черчилль ходил взад-вперед по небольшой гостиной домика на берегу Темзы. Он делал вид, что разговаривает с Ренно, но на самом деле вся речь была обращена к Джефри и сильно взволнованной Адриане. Девушка сидела, крепко сцепив руки.
– Извините меня за сильные выражения в присутствии дамы, но Линкольн – это хитрый, двуличный негодяй. Человек с таким опытом, как у него, не имеет права вызывать на дуэль новичка. Это чистое убийство, а не дуэль!
Ренно был совершенно спокоен. Он понятия не имел, что такое дуэль, и ни на секунду не сомневался в себе как в воине.