Боцман Скиннер стащил с головы вязаную шапку и почесал лысину.
– Может, вам покажется малость тесновато, – сказал он, – но гляньте на каюты экипажа. У вас хотя бы окно есть.
С этими словами он ушел, так как был нужен капитану.
– Обычно мы разыгрываем места, бросая монету, – заявил Джефри. – Но я уже плавал через океан, а ты нет, поэтому уступаю тебе нижнюю койку.
По его тону, как и по тону боцмана, можно было понять, что они невысокого мнения о каюте, но на Ренно она произвела сильное впечатление. По размеру она была гораздо меньше его собственного дома, но это была отдельная каюта с двумя кроватями, и Ренно удивило, что такое вообще возможно на корабле. Он протянул руку к потолку и потрогал лампочку – такая же конструкция, как в доме Уилсонов, по вечерам она давала свет. На сундуках сидеть гораздо удобнее, чем на полу, а коробки с продуктами убрали под нижнюю койку, и они никому не мешали.
По соседству располагалась кают-компания, просторное помещение с большим столом, креслами и плевательницей. С потолка свисало несколько ламп. За кают-компанией находился камбуз с настоящей плитой, которая топилась дровами. Плита стояла в ящике с песком, и даже Ренно понял, что песок нужен для того, чтобы случайно не поджечь корабль. На каждом шагу он удивлялся гениальности человека, построившего такое чудо.
Пассажиры вышли на палубу, и капитан Уинслоу пригласил их наблюдать за отплытием с капитанского мостика.
– Только не мешайтесь под ногами, – предупредил он.
Вскоре бриг ожил. Капитан громко отдавал приказы, которые Ренно не понимал. Помощник капитана Уотте, грузный, небольшого роста человек, стоял рядом с капитаном и следил за всем происходящим. Рулевой терпеливо ждал у штурвала. Дополнительные паруса развернулись на ветру с громким хлопаньем. Потом, под присмотром боцмана Скиннера, подняли якорь и установили главный парус. Ветер раздул его, бриг закачался и быстро заскользил к выходу из гавани.
Ренно поражался, как рулевому удается обходить все остальные корабли. Неужели не чудо, что человек может управлять такой огромной птицей!
Открытый океан встретил их зыбью, белая пена вскипала на гребнях волн, и «Элизабет Луиза» подверглась килевой качке. К удивлению Ренно, он почувствовал недомогание, его тошнило.
Джефри заметил, что Ренно побледнел.
– Ни в коем случае не спускайся в каюту и не ложись, – посоветовал он. – Лучше побудь здесь, на палубе.
Ренно смотрел, как в небе кружат чайки, и завидовал им – они свободны в своем полете и не зависят от какого-то брига. Он в жизни не испытывал ничего подобного и от этого чувствовал себя еще хуже. Ему стало прохладно, и он спустился в каюту за плащом из бизоньей шкуры, но тут же вернулся назад на палубу.