— Ты, как погляжу, поздоровел? — спросил он без особого восторга.
— Да.
— Я за платой.
— Почему так рано? — удивился я. — Я вчера с тобой рассчитался за два дня,
— Здесь тобой интересовались, — неопределенно усмехаясь, сказал он. — Спрашивали паспорт, подорожную…
Это было явное вранье, видное, как говорится, невооруженным глазом.
— Нужно было ко мне привести, я бы показал, — равнодушным голосом ответил я.
— Так у тебя что, есть бумаги?
— А как же! Как бы я без подорожной въехал в город?
— Ты разве не беглый?
— Шутишь! Я, между прочим, Хасбулат-удалой! — зачем-то соврал я, вспомнив слова популярной народной песни.
— Ты — удалой? — не поверил хозяин. — Мне-то все равно, но я уже заплатил, чтобы тебя не трогали, кто мне деньги вернет?
Я хотел было сказать, что это его, а не моя проблема, но решил не ссориться и дать вожделенный рубль.
— Ладно, — примирительно сказал я, — заплачу тебе вперед.
Я полез в карман и вытащил несколько маленьких монет. Судьба на этот раз была ко мне неблагосклонна, все они оказались золотыми. У хозяина, понятное дело, при виде желтого металла, глаза вылезли из орбит, он приниженно принял плату и сразу же удалился из комнаты.
«Все равно завтра съеду», — оптимистично успокоил я себя. Теперь, когда начали возвращаться силы, я уже не чувствовал себя таким, как вчера, беззащитным.
Минут через десять после визита хозяина появилась его сестра. Она, как и прежде, вошла без стука, но, застав меня на ногах, смутилась и первой поздоровалась.
— Здравствуй, малый, — сказала она, слегка покраснев. — Вижу, ты уже встал?
— Здравствуйте, сударыня, — ответил я на приличном русском языке, давая понять вежливым, но светским приветствием, что тоже принадлежу к «сливкам общества». — Рад и вас наблюдать в добром здравии!
До этого случая мы почти не разговаривали, только обменивались односложными вопросами, и то, что я повел почти «светский разговор», окончательно загнало тетку в ступор.
— Так ты по-нашему разумеешь? — только и нашлась спросить она.
— Почему бы и нет?
Разговор у нас явно не складывался. Не пойму, что ее так смутило — возможно, опасение, что я разглашу подробности нашего ночного рандеву. Если, конечно, оно было.
— Проходите, садитесь, — пригласил я, указывая на единственный в номере стул.
Я подумал, что она откажется, но она кивнула и села. Говорить нам было не о чем, но сидеть одному в четырех стенах слишком скучно, и я воспользовался возможностью поболтать с представительницей прекрасного пола.
— Нынче по утрам стало уже свежо, — для затравки завел я разговор о погоде.