— Ваше благородие, прошу садиться!
Дмитрий Федорович сначала даже не понял, что обращаются к нему, но, присмотревшись, узнал своего кучера и встал, как громом пораженный.
— Ты это чего, Василий? — воскликнул он. — Где моя карета?
— Так это она и есть, — откликнулся кучер, отворачиваясь от барина, — али не признали?
— То есть как это так, моя? Ты куда мою карету дел?
— Не пойму о чем это вы, ваше благородие, — ответил на это Василий. — Это и есть ваш экипаж, другого у нас отродясь не было.
Вышедшие вслед за нами посетители с интересом слушали пререкание подвыпившего господина, не узнавшего собственную коляску. Однако Дмитрию Федоровичу было не до случайных зрителей.
— Да я тебя подлеца запорю, ты куда мою карету и лошадей дел?! — закричал он так громко, что тут же прибежали два околоточных.
— Что за шум? — строго спросил один из них толстоватого господина в помятом от долгого сидения вицмундире.
— Ограбили, — завопил Дмитрий Федорович, указывая на кучера, — вяжи его, подлеца!
— Что случилось, о чем шум? — строго спросил Преображенского полка поручик, подходя к начавшей собираться толпе.
— Да вот, господин коллежский асессор какую-то особую карету требовают, — объяснил ему некий доброхот.
— Что за карету? — спросил поручик.
— Говорят эта не ихняя, у них, мол, не коляска, а натуральная карета, — пояснил тот же человек из публики.
— Как так не их, да я сам видел, как этот господин именно на этой коляске приехал, — громко сказал поручик. — Да не только я видел, вот и князь свидетель.
— Выпимши, господин, так незачем шуметь, — примирительно сказал околоточный, — время позднее, как бы чего не вышло.
— Но это не моя карета! Не моя! — обращаясь уже ко всем, плачущим голосом закричал Селиванов. — Вот, вот они подтвердят! — вспомнив про нас с Михайло Михалычем, обрадовался он. — Они видели, на чем я приехал!
Однако домовладелец, похоже, ничего подтверждать не хотел, как и ввязываться в странное дело.
— Моя сторона с краю, — негромко пробурчал он, отступая за чужие спины.
Я, по своему же сценарию, должен был уверить всех, что Дмитрий Федорович приехал на коляске, которую раздобудет Афанасьев, но в последний момент передумал и начал импровизировать.
— Как можно такое говорить! — возмущенным голосом обратился я к околоточным и публике. — Нетто такой господин на этаком безобразии может ездить? Да он первый человек в Петербурге! Он кого хочешь, хоть министра, раз — и к ногтю!
Народ, заинтересовавшись характеристикой скандалиста, начал подступать ближе.
— Господин коллежский асессор, если захочет, то…