Петр Андреевич, единственный здесь участник боев и под Бородино и за Малоярославец, о подвигах и сече не вспоминал, скромно сидел за столом, только изредка поднимая взгляд от тарелки. Зато Сергей Петрович крошил языком французов, как капусту и со знанием дела объяснял, почему наши флеши лучше неприятельских. После фортификации он перешел к артиллерии и взялся объяснять хозяйке, чем мортиры отличаются от гаубиц.
Французу скоро стало скучно слушать русскую речь, и он спросил Екатерину Романовну, о чем рассказывает приятный мосье. Кологривова смешалась, не зная как перевести словесный бред Сергея Петровича. Пришлось вмешаться мне и в двух словах объяснить, что «приятный мосье» думает, что он Наполеон. Все, включая чиновника, посмеялись шутке, и Сергей Петрович, расслышав знакомое имя узурпатора, наконец, объяснил, зачем он сюда явился.
— Ваш приказчик приезжал рассказать именно об этом господине французе? — спросил он.
Хозяйка подтвердила и так очевидное, тем более что виконт был одет в военную форму.
— Однако он говорил не об одном французе, а о многих неприятельских солдатах? — уточнил чиновник.
— Остальные сейчас живут в людской, — ответил вместо матери Петр Андреевич. — Нам хотелось бы знать об их дальнейшей судьбе.
— Их судьбе? — переспросил Сергей Петрович. — Это от меня никак не зависит, все будет так, как решит начальство.
— Но, позвольте, — удивилась хозяйка, — а вы тогда зачем приехали?
— Убедиться, что в нашем уезде появился неприятель, — конкретизировал свою задачу чиновник. — Теперь я доложу-с по начальству, и будем ждать какое выйдет решение…
— А где ваше начальство? — спросил я.
— В Москве-с, — коротко и конкретно, ответил он.
— В Москве? Но она же сгорела!
— Это нам известно-с, — подтвердил Сергей Петрович. — Однако это-с ничего не значит, она скоро отстроится.
Мы все, исключая, ничего не понимающего француза, удивленно уставились на представителя власти.
— А пока что с ними делать? — тихо спросила Кологривова.
— Этого я не знаю-с. Пусть пока живут у вас, до решения начальства-с. Мне, извините, госпожа Кологривова, сейчас не до французов. В нашем уезде совершено страшное душегубство, я прямо от вас еду в имение князей Урусовых. Там третьего дня назад князь с семьей заживо сожжены собственными крестьянами.
— Урусовы? Они погибли? — смертельно побледнев, безжизненным голосом, спросила Маша.
— Точно так-с, взбунтовались их холопы, и сожги господский дом вместе с господами. Спасся только один молодой князь.
— Мама, — тихо сказала Маша, привстала на стуле, взялась рукой за сердце и упала в обморок.