Бет притянула его к себе, судорожно прижимаясь губами к его рту, обвила его ногами, и он вошел в нее.
– Да, да, – всхлипывал он, тяжело дыша.
Он награждал ее различными эпитетами – сучка, шлюха. Говорил ей, как она возбуждает его. И она тоже награждала его эпитетами. Любимый. Ангел мой. Она чувствовала его вкус, смешанный с запахом виски, и она не знала, откуда этот вкус – где кончается он и начинается она. А может быть, они стали одним целым.
– Ну, ну, сейчас, – говорил он, тяжело дыша, голос его перешел в крик, и Бет почувствовала, как содрогнулось все его тело, почувствовала, как он толчками наполняет ее всю.
О, как же она хотела его, как мечтала об этом мгновении. О, Пол, думала она, совершенно ошеломленная, откинувшись на спинку кресла машины, все еще обвивая его руками и ногами, ты полюбишь меня, я заставлю тебя меня полюбить.
Самым трудным, как поняла Бет, было подняться и постучать в дверь. У него на лице всегда появлялось такое удивленное выражение, как будто она неизвестно кто: девушка из кондитерской, забежавшая для получения заказа на торт. Просто перепутала адрес. Посыльная из регистратуры.
Она себя чувствовала так же смущенно, как и они.
«Простите, кажется, я не туда попала», – всегда хотелось ей сказать. Или что-нибудь в этом роде. Но внизу в баре всегда сидел и нервничал, поджидая ее, Пол. Иногда он сидел в машине, припаркованной где-нибудь неподалеку.
Даже когда она проходила в комнату, мужчина обычно казался не менее смущенным, чем она. «Не хочешь выпить!» – с этого обычно начинался разговор, но обычно этим в основном и заканчивался, поскольку говорить особенно было не о чем. Не могла же она его спрашивать, что он делает в этом городе, поинтересоваться здоровьем жены и детей и тому подобное. А что он мог спросить ее? Как идут дела?
Ей пришлось придумать некую легенду. Вроде того, что она студентка Лос-Анджелесского университета, и ей приходится этим заниматься, чтобы помочь родителям платить за обучение. И еще она говорила, что чем больше на него смотрит, тем больше он ей нравится. Она говорила, что в нем что-то есть. Он не похож на других, хотя она знает еще очень мало мужчин. Она еще новичок. И как только сможет, она перестанет этим заниматься. И вообще, как приятно встретить такого милого человека, как он, потому что он даже не представляет, как это страшно, когда не знаешь, кто ждет тебя по другую сторону двери.
Они все, казалось, стесняются своего тела. Посмеиваются над жирком на талии. Они все стеснялись того, что лысеют. «О, я обожаю лысых, – смущено говорила она. – Это признак настоящего мужчины». И еще их всех смущал размер члена. Он такой маленький, говорили они, с сомнением оглядывая его, как будто видели в первый раз. «Ну что вы, – успокаивала она их. – Послушайте, я кое-что повидала в своей работе. У вас ничуть не хуже, чем у самых здоровых». Тем не менее, когда она наклонялась, чтобы взять его в рот, она не всегда была уверена, что не промахнется. И они все были такими одинокими. Это было ужасно. Пять минут секса и два часа разговоров. И это повторялось почти каждый раз. Бет Кэрол казалось, что она собирает истории разбитых судеб. Все они были несчастливы в браке, у них были отвратительные дети, а родители или только что умерли, или же умирали мучительной смертью. Они занимаются нелюбимым делом, на работе у них не ладится и их наверняка скоро уволят. А что потом? И, сказать по правде, все это ей казалось таким печальным. Казалось, все они загнаны в угол.