Йен Абрахамс замер, стараясь найти, почувствовать, откуда это идет.
Минули сутки после высадки, и положение экспедиции стало катастрофическим. В первые несколько часов они попытались взять пробы почвы — этого самого бетона. И не смогли. Просто не удалось отковырнуть кусочек, как ни старались. Никакие инструменты не оставляли даже царапины, и никакие реактивы тоже не действовали. Было похоже на сон, но не тот, хороший, когда летаешь, а дурной, где, несмотря на опасность, не поднимаются руки. Только и сделали, что сфотографировали повторяющийся тисненый узор. Однако все понимали: «Лютецию» послали не за тем, чтоб, вернувшись, экипаж сообщил в двух словах: «Синее небо, белесая почва». Решили, что надо пройти на вездеходе хотя бы километров двести. Может быть, там, за горизонтом, пусть маленькое, незаметное, но все же есть что-то.
Астрофизика капитан оставил на корабле. Спустили с помощью лебедки танкетку — она называлась «Жук». Фелисьен с Альбером поехали, ориентируясь по гирокомпасу.
Бетонная гладкая равнина лежала вокруг. Когда громада ракеты скрылась за горизонтом, опять стало непонятно, двигаются ли. Спидометр показывал 50 км/час, лязгали гусеницы, содрогался корпус машины, но не было уверенности, что они не трясутся просто на месте.
Оставили позади 70 км, 100… Дальше сделалось как-то невмоготу. Карне оставил танкетку, они вылезли, осмотрелись. Тишина была такая, что слышалось собственное шуршащее дыхание. Временами казалось, будто они стоят а комнате, где белесый пол плавно загибается кругом кверху, переходя на каком-то уровне в синие стены.
Карне предложил отойти от «Жука», просто чтоб была перспектива. Пошли вперед. Примерно через километр Альбер, более зоркий, воскликнул:
— Смотри! Видишь?
Впереди у горизонта темнело пятнышко. Слава богу, хоть что-то! Они быстро прошли еще километра полтора, и Альбер вдруг остановился. Губы у него побледнели. То, к чему они приближались, было танкеткой.
Подошли к ней. Альбер рассеянно похлопал ладонью гусеницу.
— Слушай, ведь не может быть, чтоб мы шли по кругу. Мы шли по прямой.
— Веселые номера, — Фелисьен закусил губу. — Знаешь, давай сделаем так. Я буду уходить, а ты следи за мной. Буду идти точно по прямой. По компасу… Или ты иди.
Альбер пошагал, часто оглядываясь. Фелисьен с танкеткой делались асе меньше. Затем в какой-то момент впереди точно по его курсу появилось пятнышко. Он обернулся, позади уже никого и ничего не было. Как будто бы Фелисьен и вездеход растворились в воздухе. А пятнышко впереди медленно увеличивалось по мере того, как он приближался к нему; и, наконец, он увидел капитана, опершегося о моторную часть танкетки.