– Какая глупость! – ледяным тоном сказал Кантагалли. – К счастью, я давно знаю Марию, и она поймет, что я-то ни в чем ее не подозреваю. Но если вы будете продолжать действовать в том же духе, синьор Нильсен, вы добьетесь того, что я стану persona non grata[19] во всей Южной Италии! – Он на мгновение замолчал. – Неизвестная пришла в сознание?
– Перед нашим разговором я справлялся в больнице о ее состоянии. Мне сказали, что наметилось некоторое улучшение. Надеюсь, она выкарабкается.
– Ну что ж, прекрасно. Я поговорю с Марией. Но сегодня пятница, и я вряд ли свяжусь с ней раньше понедельника. Семья Тартани проводит уикенд за городом.
– Это очень срочно… – Рудольфа прервал приход Карстена, который положил перед ним записку: «Неизвестная пришла в сознание». – Алло! – крикнул он в трубку. – Мне только что сообщили, что неизвестная пришла в сознание.
– Я позвоню вам при первой возможности! – прямо-таки рявкнул Кантагалли и бросил трубку.
Они снова пересмотрели фотографии всех, кто за эти дни входил или выходил из дома Бранда. Снова опросили жильцов, не знают ли они кого-нибудь из сфотографированных. Два или три человека в первый раз остались неопрошенными. Но это по-прежнему не дало никаких результатов.
– Не мог же кто-нибудь из жильцов дома убить Бранда! – в конце концов сказал Карстен.
– Почему? Теоретически это возможно, – с раздражением ответил Рудольф. – Но с такой же вероятностью его мог убить и кто-нибудь другой, кого мы не подозреваем, так же как жильцов дома. – Рудольф вздохнул. – Ты вызвал на сегодня фру Мюггерюд? Так, кажется, фамилия женщины, с которой разговаривал Орвик? И фру Лоне? С нею, если не ошибаюсь, беседовал Харалдсен. А как фамилия женщины, которую он опрашивал последней?
– Фру Бакке. Ее фамилия записана в донесении. Они придут завтра утром одна за другой: фру Мюггерюд в десять часов, фру Лоне в одиннадцать и фру Бакке в двенадцать.
В субботу фру Мюггерюд была в Управлении уже в половине десятого. Она, по-видимому, чувствовала себя примадонной, играющей главную роль в знаменитой опере. В чем обвиняли Маргит, она не знала, но не сомневалась, что в чем-нибудь очень серьезном. И рвалась помочь полиции.
– Может, вы помните, с кем из сотрудниц она дружила? – спросил Рудольф, когда фру Мюггерюд перевела дух после длинного монолога, посвященного этой ужасной Маргит Поулсен.
Фру Мюггерюд задумалась.
– По-моему, она дружила со Стиной… Как же ее фамилия? Стина… Стина… А, вспомнила! Ёргенсен! – с торжеством произнесла она. – Стина Ёргенсен. Она работала у нас недолго. Уволилась вскоре после Маргит. Но почему вас это интересует? Маргит совершила какое-нибудь преступление?