Через несколько дней Гарин уже имел сведения о том, что братки, которые освобождают закрома родины от урожая, выросшего на полях ГАП-13, принадлежат к небольшой, но авторитетной команде некоего Шамана, а тот, в свою очередь, подчиняется Олегу Васильевичу Воронину по прозвищу Варяг.
Еще Тимур выяснил, что расположенный севернее 12-й сельхозотряд замучили проверками и инспекциями. Все инстанции, имеющие хотя бы косвенное отношение к сельскому хозяйству, чрезвычайному положению, продовольственному снабжению и охране общественного порядка, набросились на ГАП-12, как стая коршунов на овечку, отставшую от стада. И это при том, что директор ГАП-12, по мнению всех беспристрастных очевидцев ведет дела честно, а бандитов отшил с первой же попытки, пригрозив, что бойцы службы режима станут открывать огонь на поражение по всем посторонним, кто рискнет появиться в лагере и на полях.
Между тем, в ГАП-13 за все это время не было еще ни одной инспекции или проверки. А когда Гарин попытался окольными путями выяснить, почему, оказалось, что в инстанциях Сергею Валентиновичу Балуеву доверяют больше, чем самим себе.
Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять – Балуев просто дал на лапу кому надо, а директор ГАП-12 Федоренко этого не сделал. Хотя, возможно, дело обстоит сложнее, и взятками ведает не Балуев, а его бандитские покровители. Что, однако, не меняет сути дела.
Но тут грянули новые события. Во-первых, из-за кровавой демонстрации в Москве в город отозвали почти всех солдат и многих милиционеров, а на их место прислали штатских добровольцев из числа безработных и военнообязанных, призванных из запаса. В результате режимные службы оказались ослаблены и обезоружены.
Потом в лесах появились дезертиры, которых почти сразу стали называть «партизанами». Дезертирство ширилось с каждым днем по одной простой причине – до солдат, наконец, дошло, что после дембеля их некем будет заменить. А значит, никакого дембеля ждать не приходится.
Но этого мало. Солдаты поняли, что власти собираются и впредь использовать их для подавления волнений, беспорядков и мятежей. И если волнения и беспорядки вдруг перерастут во что-то вроде революции, то первыми ее жертвами окажутся именно запятнанные кровью войска. Солдат никто жалеть не будет, даже если они не станут сопротивляться.
Конечно, на немедленное дезертирство решались немногие. В частях все-таки кормили, а как оно будет в лесу – большой вопрос. Про город и говорить нечего – прожить в Москве без документов, денег, карточек и ценных вещей было невозможно в принципе. А про лес говорили разное.