Значит, надо прежде всего выйти из каюты и подняться по трапу… Ни в кубрике, ни на палубе «Эббы» не слышно никакого шума… Должно быть, в этот час команда уже спит… Рискнем…
Я пробую отворить дверь каюты, но она заперта снаружи. Этого следовало ожидать.
Придется отказаться от плана побега, сулившего, впрочем, мало надежды на успех.
Самое лучшее — уснуть, ибо если я не утомлен физически, то сильно измучен нравственно. Меня преследуют неотступные вопросы, запутанные противоречивые мысли… Хоть бы забыться сном!..
Должно быть, мне это удалось, так как я внезапно просыпаюсь от какого-то странного шума, шума необычного, — такого я еще ни разу не слышал на борту шхуны.
За стеклом иллюминатора, обращенного на восток, занимается рассвет. Я смотрю на часы. Они показывают половину пятого утра.
Первым делом надо узнать, тронулась ли в путь «Эбба».
Нет, конечно, — ни на парусах, ни при помощи мотора. Иначе я чувствовал бы знакомое покачиванье и дрожание корпуса судна; в этом я не мог бы ошибиться. Кроме того, море, по-видимому, так же спокойно на восходе солнца, как было вчера на закате. Если «Эбба» и шла на парусах, пока я спал, то сейчас во всяком случае она стоит неподвижно.
Странный шум происходит от беготни и топота ног на верхней палубе, — слышатся шаги людей, нагруженных тяжелой ношей. В то же время мне кажется, что такой же шум и суета доносятся из-под пола моей каюты, из трюма, сообщающегося с палубой через большой люк позади фок-мачты. Я различаю также какое-то трение и царапание вдоль корпуса шхуны, над ватерлинией. Может быть, к судну пристали шлюпки? Может быть, матросы грузят или выгружают товары?
Однако трудно предположить, что мы причалили к берегу. Граф д'Артигас сказал, что «Эбба» не прибудет к месту назначения раньше чем через сутки. А вчера вечером, как я уже говорил, она находилась еще на расстояния пятидесяти — шестидесяти миль от ближайшей земли — Бермудских островов. Немыслимо представить себе, что шхуна повернула обратно на запад и приблизилась к американскому побережью, — расстояние слишком велико. Вероятнее всего, судно стояло на месте всю ночь. Перед сном я заметил, что шхуна остановилась, и сейчас она по-прежнему не двигается.
Остается ждать, пока мне разрешат подняться на палубу. Дверь каюты, как я только что убедился, все еще заперта. Неужели меня не выпустят, когда настанет день? Не думаю.
Проходит час. В иллюминатор проникает свет зари. Я выглядываю наружу. Море заволакивает легкий туман, который быстро рассеется при первых солнечных лучах.
Окинув взглядом пространство на полмили кругом, я нигде не вижу трехмачтового парусника; должно быть, он стоит с противоположной стороны «Эббы», с левого борта.