— Ну, хватит на карнизе сидеть, ногами болтать, — сказала Мария сурово. — Залезай в помещение, спаситель мой.
Хелье зашевелился, отодвинул створку, скользнул внутрь, и замер у окна. Ему казалось, что он и раньше чувствовал — она знает о его присутствии. Его оглядели, оценив по достоинству слегка смущенный его вид.
— Задвинь засов, — велела Мария. — А то ведь войдет кто-нибудь.
— Без спросу, княжна? — робко спросил Хелье, чтобы что-нибудь спросить, проходя к двери и задвигая тяжелый засов.
— Бывает, что и без спросу заходят, если думают, что дело неотложное. Садись. Вот на эту лавицу. Говори тихо.
Придерживая сверд, Хелье присел почтительно на край лавицы, стоящей близко к кровати.
— Что ты делал в Новгороде? — строго спросила Мария. — Отвечай не таясь.
— Я был там проездом, — ответил Хелье, прикидывая, знает ли Мария, что он видел ее раздевающейся. И знала ли, когда раздевалась.
— Эржбета утверждает, что ты вмешался в ее дела.
— А ей ничего другого не остается, как утверждать, — заметил Хелье. — Женщины не любят признавать свои ошибки.
— Только женщины? — улыбаясь спросила княжна.
— Мужчины тоже не любят. Но женщины, как правило, последовательнее в своей нелюбви.
— Это как же?
— Пока женщина не признала ошибку, — объяснил Хелье, — она считает, что никакой ошибки не было, и уверена, что другие считают также.
Придерживая покрывало у подбородка одной рукой, княжна села в постели и, прищурившись, внимательно рассмотрела собеседника. В свете свечи, один на один с ней, молодой человек отличался и от давешнего уличного спасителя, нагловатого, самоуверенного, и от провинциала, не очень робкого, но стесняющегося своей провинциальности, следовавшего с нею и Вассом в Вышгород в повозке. Хелье, сидящий перед ней, смотрел на нее глазами своевольного, плохо управляемого, но очень верного обожателя. О том, чтобы этот безродный скандинавский мальчишка стал ее любовником, речи не было. Но приручить его, возможно, стоило. Себялюбцы, окружавшие Марию — Васс, Эржбета, и прочие — видели во всем только свою выгоду. Содружество Неустрашимых, могущественная клика, признавала в Марии достойного союзника, но легко пожертвовала бы киевской княжной, если бы нашелся другой, более выгодный союзник. Хелье был явно из иной категории людей. Нет, он не спьен, решила Мария. Никем он не подослан. Возможно, у него есть какие-то амбиции, которые нетрудно удовлетворить.
— Я никогда не забуду услуги, которую ты мне оказал, — сказала княжна. — Судя по всему, ты никому пока что не служишь.
Голос у Марии был особенный — чуть надменный, завораживающий, внушающий надежду нижестоящим. Хелье решил сказать правду.