— Почему же? — надменно удивилась Мария. Дерзость этого мальчишки перешла уже все известные ей границы.
— Что за дверью? — спросил дерзкий.
— Малая столовая, — высокомерно ответила Мария, поднимая брови.
— А за нею?
— Выход в общий коридор.
— А вон та узкая дверь?
— Нужник, — зло сказала княжна.
— Прекрасно, — одобрил Хелье, двигая лавицу к стене, ближе к окну. — Я тут посплю немного, княжна. Не обращай на меня никакого внимания. Сплю я очень крепко и во сне ничего не соображаю и не разбираю. Только не пускай сюда никого. А ежели тебе с кем переговорить надо будет утром по неотложному тайновластительному делу, так ты их прямо в малой столовой принимай.
— Позволь, позволь… — растерянно сказала Мария, и затем, придя в себя, возмутилась. — То есть как!
Хелье не ответил. Он был занят пряжкой. Пряжка ни за что не хотела отцепляться. То сама спадает, то теперь не отцепляется. Беда с пряжкой. Хелье решил, что будет спать прямо в сленгкаппе, как в походе. Левый сапог удалось стянуть. На правый не хватило сил. Хелье вытащил из ножен сверд и вонзил его рядом с лавицей в хитроумно отделанный резной пол. Привалившись на бок, правую руку он положил себе под щеку, а левую запястьем на кильон сверда, и тут же уснул.
Некоторое время Мария ошарашено на него смотрела. Вскоре любопытство взяло верх над вельможным негодованием. Княжна встала, натянула через голову давешнюю рубаху и, не подпоясываясь гашником, но взяв со столика свечу, чтобы лучше видеть, подошла к лавице.
Лицо у Хелье во сне стало совсем детским. Дыхание ровное и чистое, без всхрапов. Он действительно крепко спал. Мария взяла его за плечо и попробовала растолкать. Юноша, желающий рассчитывать на большее, чем почести и земли, недовольно замычал, снял руку с кильона, поморщился, и перевернулся на другой бок. Мария еще немного его поразглядывала, а затем, взглянув на его ноги, покривилась брезгливо, вздохнула, отодвинула засов, и вышла в малую столовую. Одна из дверей столовой вела в каморку прислуги. Мария разбудила служанку, толстую глуповатую девку с круглыми от непрерывного недоумевания глазами, и велела ей нести в спальню моющие средства.
Вскоре служанка, сонно таращась, вовлеклась в помещение с ведром, льняными полотенцами, и кружкой галльского бальзама. Следуя указаниям госпожи, она стянула с Хелье второй сапог, размотала онучи, смочила конечности поступившего на службу к Марии влажным полотенцем, натерла бальзамом, и в несколько приемов бальзам смыла. Она собралась уж было снова намотать онучи на чистые ноги, но княжна ее остановила и велела онучи, грязные и пропотелые, выбросить вместе с сапогами. Все это время Хелье мирно спал, иногда счастливо и благодарно улыбаясь — очевидно, сонному, ему нравилась процедура, было приятно. Мария отправила служанку досыпать и легла сама, не гася свечу и не снимая на всякий случай рубаху. Уснула она быстро, а когда проснулась, солнце было уже высоко, а Хелье все еще спал на лавице.