Волна ропота поднялась, прокатилась, усилилась, стихла на мгновение.
— Ну и прощелыга этот Владимир! — выразил кто-то в образовавшейся полу-паузе.
Тут же все притихли. Все-таки Ярослав — сын Владимира. Еще обидится!
— Только ли Владимир, — нарочито удрученно сказал Ярослав. — Если бы только Владимир! — он покачал головой. — У Владимира есть советники. Их много. А за советниками стоят киевляне. Неужто Владимир снимал бы с нас, новгородцев, последнюю рубаху без одобрения киевлян? Все платят — Муром, Ростов, Смоленск, даже Полоцк! Но больше всех — Новгород. А чем киевлянам не жизнь? Им при таком раскладе сеять-жать не надо. Все, что надо, купят — на наши с вами деньги, дети мои.
Опять все загудели и зароптали.
— У них нынче народу больше стало, — объяснил Ярослав, не прося слушающих умокнуть, но вместо этого просто перекрывая шум великолепным командным баритоном. — Вот и желают они…
— Проклятые ковши!
— … дань удвоить!
Теперь все говорили одновременно, возмущаясь и доказывая друг другу то, с чем и так были согласны.
— Какой же выход? — воскликнул кто-то.
Задним числом Хелье вспомнил, что уже слышал этот голос — в начале речи Ярислифа. Неужели только я один это заметил, подумал он. Впрочем, я ведь свежий, приехал вчера. А ярислифовы спьены наверняка из тех же купцов, к ним привыкли, вот и не замечают, что реплики подаются одними и теми же людьми. Впрочем, может быть я слишком подозрителен. Мне это все говорят — подозрителен ты, Хелье. И Матильда говорила. И пока я тут слушаю все эти речи да толкусь среди купцов, она там в Киеве с греком.
Ярослав поднял руку. Стихло.
— Есть выход, — сказал он. — Один-единственный. Но чтобы им воспользоваться, друзья мои, нужно вам стать за меня горой. Перед всеми. Перед Киевом. Перед варангами. Даже перед Константинополем. Не только вы, но и простые ремесленники, и смерды, и духовенство наше — все должны быть со мною единое-целое! Тогда будет выход.
— Какой? — настаивал тот же голос.
Ярослав выдержал торжественную паузу.
— Независимость, — произнес он с оттенком небрежности. Мол, я знаю, что вы все равно не согласитесь, так хоть подумайте.
— Независимость?
— От кого независимость?
— Когда независимость?
Ярослав улыбнулся. Снова все притихли.
— Есть Киевская Русь, — сообщил он и подождал, чтобы все присутствующие представили себе — есть она, Русь Киевская, ненавистная. — И есть Новгородский Славланд.
Молчание.
— Есть так же Швеция и Польша, — проявил кто-то познания в географии.
— Вот об этом я и говорю, — резюмировал Ярослав.
Мысль повисла в воздухе. Собрание напряженно думало.