Однако Джемс Старр не был вполне уверен в этом. Гарри тоже не хотел сдаваться и часто повторял:
— Нелль явно была замешана во всей этой тайне. Если ей бояться нечего, то почему она молчит? Она счастлива с нами, — в этом сомневаться нельзя. Она любит всех нас, обожает мою мать. А если она не рассказывает о своем прошлом, о том, что могло бы успокоить нас за будущее, то, значит, над ней тяготеет какая-то тайна, раскрыть которую запрещает ей совесть. Может быть также, она считает своим долгом хранить это необъяснимое молчание больше ради нас, чем ради себя!
По всем этим соображениям решено было не касаться в разговорах ничего, что могло бы напомнить девушке о ее прошлом.
Но все же Гарри случилось однажды открыть ей, насколько Джемс Старр, он сам и его родители считают себя обязанными ей.
Был праздничный день. Все отдыхали как на поверхности графства Стерлинг, так и в подземном царстве. Рабочие гуляли; под звонкими сводами Нового Эберфойла всюду раздавались песни.
Гарри и Нелль покинули коттедж и медленно шли вдоль левого берега озера Малькольм. Электрические фонари горели здесь не так ярко, и их лучи причудливо дробились на живописных утесах, поддерживавших своды. Эта полутьма была приятна для Нелль, с трудом привыкавшей к свету.
После прогулки, длившейся час, Гарри со своей спутницей остановились перед часовней святого Жиля на природной площадке, возвышавшейся над водами озера.
— Твои глаза, Нелль, еще не привыкли к свету, — сказал Гарри, — и тебе не вынести солнечного блеска.
— Нет, конечно, — ответила девушка, — если солнце таково, каким ты мне его описывал, Гарри.
— Нелль, — возразил Гарри, — рассказывая тебе о солнце, я не мог дать тебе верного представления ни о его великолепии, ни о красотах того мира, которого ты еще не видела. Но скажи мне, возможно ли, чтобы со дня своего рождения в глубинах шахты ты никогда не поднималась на поверхность?
— Никогда, Гарри, — ответила Нелль. — И не думаю, чтобы отец или мать носили меня туда даже маленькой. Я, несомненно, помнила бы об этом.
— Пожалуй, — сказал Гарри. — Впрочем, в те времена, Нелль, многие, не только ты, не покидали шахты. Сообщение с внешним миром было трудное, и я знавал немало, юношей и девушек, которые в твоем возрасте совсем не знали, какая жизнь идет наверху, как не знаешь и ты. Но теперь поезд за несколько минут выносит нас по большому туннелю на поверхность земли. И я с нетерпением жду, Нелль, чтобы ты сказала мне: «Идем, Гарри, мои глаза вынесут дневной свет! Я хочу увидеть солнце! Я хочу увидеть божий мир!»