— Добре.— Увидев рядом с картой случайно оставленную мною книгу Серафимовича, пытливо взглянул на меня, листая ее, продолжал:— И над картой колдуем, и книжечки в червонном переплете почитываем... Ого! Я бы сам возил с собой такую вместе с наставлением для полевых штабов. Огненное это, браты мои, сказание о героях-таманцах! Ладно, старшой, не трать время на доклад. Мне все известно. Дрались вы молодцом! Будем считать, что участок твой принят. Полк майора Журбы на левом фланге, а мы на правом — до Белохвостово включительно. Туда мы с тобой еще проскочим. Разумиешь?
— Разумию, товарищ гвардии подполковник, только вот удержать участок...
Я откровенно высказал свои сомнения.
— Будем стараться! — подполковник сдвинул на затылок серую ушанку и, покосившись на прибывших с ним людей, хитро щуря умный глаз, добавил:— Добре, товарищи. Ставлю одно непременное условие: хотя трошки неисполнения приказа — расстрел.
Не успел я и рта раскрыть, а Калинович уже прятал мою книгу в полевую сумку, приговаривая:
— Вот и спасибо, дружище, спасибо. Я тебе тоже какой-нибудь трофей подкину. За нами не пропадет. А сейчас, братка, добежим до Белохвостово и все там обмозгуем.
Сколько мы с ним в тот лихой час ни мозговали, к исходу дня гитлеровцы силами двух батальонов, при поддержке танков и бронепоездов повели наступление одновременно на Никишино и Белохвостово, вытеснили прибывшее подкрепление. Бронепоезд противника снова закрыл нам выход через линию железной дороги, а его танки оседлали Ржевский большак. Семь кавалерийских полков с артиллерийскими дивизионами на конной и моторизованной тяге, более двухсот повозок и саней с боеприпасами и ранеными сгрудились в мелколесье на небольшой площади — между Ржевским большаком и линией железной дороги. Оставаться на этом гиблом месте было нельзя: над мелколесьем, завывая моторами, кружили фашистские самолеты. По рации мы получили приказ штаба фронта: прорываться через большак и уходить в тыл.
Никогда не забыть этого серенького, пасмурного утра. Семь колонн всадников выстроились в молодом заснеженном лесочке и ждут сигнала. Слышно, как громыхают гусеницами и беспорядочно стреляют из пулеметов фашистские танки. Ходят взад и вперед по Ржевскому большаку, который мы должны пересечь. Мы еще ждем, когда по ним ударят с флангов наши пушки, которые выдвинул полк Дмитрия Калиновича — ему отданы вся артиллерия и обозы с ранеными. Как все эти колеса и сани он перетащит через большак? Вдоль шоссе протекала крохотная речушка, обозначенная на карте синей, едва заметной нитью. До речушки нужно было пробиваться несколько сот метров через молодой лес, поросший кустами черемухи, можжевельника, черноталом и суковатой прибрежной ольхой. За большаком расстилалось широкое поле, а за ним примерно в двух километрах начинался настоящий смешанный лес. В нем было наше спасение.