– Я второй пилот на этом самолете, – упрямо настаивал он, – и ты без меня никуда не полетишь.
Спорить мне не хотелось, и каждый остался при своем мнении. Я всегда смогу высадить его, если запахнет жареным.
На всю погрузку ушло минут двадцать пять, ящики были расставлены и надежно закреплены на местах, теперь для меня настало время отправиться в Афины и забрать документы у Миклоса. Роджерс остался у самолета, кому-то же надо было проследить, чтобы Юсуф не продал самолетные пропеллеры раньше, чем мы поднимемся в воздух.
К десяти я уже добрался до места, взобрался по каменным ступенькам на второй этаж и постучал в дверь его конторы, но никакого ответа не получил. Его секретарша отправилась наносить ежедневный визит к парикмахеру. Я прошел в приемную, протиснулся между кипами бумаг и заваленным документами столом и постучал в его кабинет. Снова никакого ответа.
К этому времени я начал нервничать. Груз уже был на борту самолета, но ничего вразумительного по этому поводу никто сказать не мог. Мне давно пора поднимать свою старушку в воздух. Я чертыхнулся и открыл дверь.
За столом я увидел Миклоса. Он немного подался вперед и уронил голову перед собой. Сначала мне показалось, что агент пьян, но в комнате среди сигаретного дыма и затхлого аромата пыли появился новый запах. Это был запах войны, запах пороховых газов.
Что-то попало мне под ногу. Я наклонил голову и смог насчитать пять небольших блестящих, медных цилиндров. Это были гильзы 22 калибра. Я осторожно вернулся к входной двери; мне хотелось позвать полицию, но так же не мешало бы найти таможенные декларации на этот груз. Я запер дверь, вернулся в кабинет и очень аккуратно приподнял со стола руку и голову Миклоса.
В рубашке на его груди можно было заметить пять небольших, аккуратных дырочек, которые можно было закрыть ладонью одной руки. В двух из них показалась кровь, и на одной из складок рубашки ее капли пересеклись крестообразным символом. Так же аккуратно я уложил его на место.
На столе валялась масса бумаг, но очевидно его эта путаница устраивала. Неизменный атрибут этой конторы – бутылка анисовой водки стояла на видном месте с двумя крошечными рюмками, на дне которых был небольшой осадок. Верхний правый ящик был приоткрыт. Обернув руку платком, я его выдвинул полностью. Беретта все еще была там. Мне почему-то захотелось понюхать ствол его пистолета, хотя заранее было известно, что из него не стреляли. Скорее всего Миклос вспомнил о нем в последнюю секунду, но даже не успел выдвинуть ящик. Кто-то не спеша продырявил его грудь, кучно положив все пули в воображаемое "яблочко". Миклос упал лицом на кучу бумаг и умер.