Тайсон согласился.
– Я уверен, что их адвокаты посоветуют им именно так и поступить.
– Согласен с вами, хотя солдатики намерены выступить в вашу защиту, Бен. Я глубоко тронут, но...
– В каком смысле «но»?
– В том, что если бы это дело дошло до суда в 1968 году или в любое другое время, то этим людям, с почетом уволенным в запас, потом предъявили бы обвинение в убийстве. Оправдают их или нет, но они не собираются представать перед судом и признаваться в массовом убийстве. Мне бы хотелось думать, что они придут на суд защитить вас, потому что верны вам, но ими движет и что-то еще.
– Возможно, Винс. Возможно. Но не нам судить о мотивах их поведения.
Корва поднялся.
– А вы чувствуете то же самое по отношению к ним?
– В смысле?..
– Станете ли вы защищать их репутацию?
– Думаю, что стану. Но меня действительно разрывают противоречия. Ведь из-за них я сейчас держу в руке обвинительный документ, как вы изволили заметить.
– В этом ваша вина, Бен. Я понимаю, почему вы предпочли обойтись без шума. Но впоследствии... когда вас благополучно доставили на санитарное судно и у вас было время поразмыслить... Что же это тогда, если не лояльность?
– Предположим, это чувство свойственно мне. Армия насаждает понятие товарищества между командиром и подчиненными и понятие преданности командиру. Но когда происходит нечто подобное, такая лояльность может обернуться судебной ошибкой.
– Я знаю об этом.
На Тайсона нахлынули воспоминания:
– Когда меня ранили, все со мной попрощались. Они были искренни в своих сожалениях. Пустяк, конечно, но этот пустяк дал о себе знать, когда я, лежа на больничной койке, мучился, обуреваемый сомнениями, написать ли мне любовное письмо подружке или донесение о случившемся командиру батальона.
– Я понимаю. – Корва разлил по стаканам остатки спиртного. – В свой вопрос о лояльности я вложил вот какой смысл. Если вас признают виновным, вы непременнодадите правдивые показания, чтобы добиться смягчения приговора до того, как его вынесут присяжные. Правдивые показания, так же как и любая военная небылица, могут обернуться против Садовски, Скорелло, Белтрана, Уолкера и Калана. И одно ваше слово даст возможность обвинить их в лжесвидетельстве, а подобные вещи министерство юстиции разбирает в федеральном суде. За лжесвидетельство дают приличный срок. – Он посмотрел на Тайсона, пытаясь понять, какую реакцию вызвали у его клиента последние слова.
– Почему бы нам однажды не пройтись по этому мосту? – Тайсон поставил стакан на стол. – Расскажите мне о Ли Уолкере.
– Конечно. – Корва взял со стола лист бумаги и пробежал глазами, выискивая нужную информацию. – Харпер сообщает, что, опираясь на первое заявление Уолкера, она склонна считать, что он выступает свидетелем защиты.