Он перевалился через развалины стены и со всех ног бросился вниз по холму к ближайшему укрытию — густой поросли кустарника. Скорчившись под прикрытием переплетенных веток, Шанколин перевел дух, прислушиваясь к доносившимся со стороны рудника крикам. Раненые все еще выли от боли: наверняка охранники сперва окажут им помощь и только потом примутся пересчитывать заключенных. Кроме того, возможно, они решат сначала поближе рассмотреть метеорит. Металлические метеориты ценятся высоко — по крайней мере, так он слышал, когда вновь обрел возможность слышать. Он слышал не все, но достаточно. Он никогда не показывал, что оправился от глухоты, которая поразила его, когда Шанколин привел людей, отобранных его отцом, мастером Нористом, чтобы уничтожить Мерзость и уничтожить ее злое влияние на людей Перна, — а проклятый Игипс издал тот оглушительный пронзительный звук, от которого, казалось, раскалывался череп…
Отдышавшись, Шанколин скатился по пологому склону; решив, что находится в относительной безопасности, он поднялся и, пригнувшись, направился к редкому лесу невдалеке. Озираясь по сторонам, прислушиваясь к шуму возможной погони, со всей скоростью, на какую только был способен, он мчался по опасным склонам — но слышал только шорох сползающей вниз щебенки и стук скатывающихся по склонам камней.
Одна только мысль полностью владела его сознанием: на этот раз побег должен удаться. На этот раз он должен остаться на свободе, чтобы помешать этой Мерзости, Игипсу, продолжать внедрение своего «прогресса», который, как однажды испуганным шепотом сказал ему отец, разрушит тот Перн, который просуществовал столько веков… Мастер Норист с ужасом узнал, что предводители Вейров Перна поверили, будто этот бестелесный голос действительно может рассказать им, как заставить Алую Звезду изменить орбиту и как предотвратить ее прохождение вблизи Перна, на который она во время каждого Прохождения приносила вечно алчущие, всепоглощающие Нити. Нити пожирали все: домашний скот, людей, растения — они могли даже поглощать огромные деревья за время, за которое человек едва успевал моргнуть. Шанколин знал это. Однажды, когда он трудился в составе наземной группы цеха стеклодувов, он видел это. Нити воистину были грозной опасностью для плоти человека и животных, для всего живого, — но Игипс был гораздо более страшной опасностью для разума и сердец людей: его бестелесные слова породили чудовищное предательство. Отец Шанколина был поражен теми невероятными вещами, о которых Мерзость рассказывала лордам холдов и мастерам цехов. Она говорила о машинах и методах, которые использовали их предки, об оборудовании и процессах — даже о способах улучшения качества стекла! — обо всем, что, по словам Мерзости, должно было сделать жизнь на Перне гораздо легче. Эти слова, произносимые бестелесным голосом, едва не заставили отца утратить мужество.