«Бог – это справедливость».
И задумался: при такой биографии, как моя, чужой язык уже не составляет тайны.
Ко мне обратился полицейский с бакенбардами:
– Чем могу служить?
Он направил меня в канцелярию. Там я уплатил четыреста долларов, расписался и ответил на пять-шесть вопросов:
– Мистер Страхуил – ваш друг? Я кивнул.
– Что вы можете сказать о нем?
– Только хорошее.
– Где вы познакомились?
– В тюрьме.
– Когда, за что и где вы отбывали наказание?
– Я был надзирателем.
– Извините?
– Я был охранником, коллега.
– Называйте меня – сержант Барлей. За что и где мистер Страхуил отбывал наказание?
– Под Сыктывкаром.
– Пожалуйста?
– Под Сыктывкаром.
– Это в Польше?
– Нет.
– Тогда в России?
– Совершенно верно.
– За что мистер Страхуил отбывал наказание?
– В общем-то за правду.
– Что это значит?
– За антикоммунистическую деятельность.
– Ограбление, убийство?
– Не думаю.
– Вчера он пытался украсть женскую шубу.
– Полагаю, что это недоразумение. Зачем ему женская шуба?
– Вот и я так думаю – зачем? Наступила пауза. Сержант перебирал какие-то бумаги. Мне захотелось спросить:
– Скажите, я обязан был давать эти показания?
– Нет. А теперь распишитесь.
Потом меня завели в какой-то бункер. Через минуту появился Страхуил, здоровый, улыбающийся, в джинсовом костюме. Ринулся ко мне, горячо обнял и даже хотел поцеловать. При этом сильно оцарапал мне шею наручниками. Тут вышел офицер с ключами.
– Пока, – сказал он.
Мой друг выбежал на улицу, потирая запястья. Мне показалось, что я уже наблюдал эту сцену в каком-то фильме.
Я взглянул на часы – половина девятого. В ланчонете на углу жарили бекон.
– Зайдем? – спрашиваю.
– Не сюда.
– Ты же хотел позавтракать…
Становилось людно. Негры и латиноамериканцы толкали перед собой железные рамы на колесиках, увешанные одеждой. Переулки в этой части Манхэттена были забиты грузовиками. Как всегда, звучала однообразная ритмичная музыка. Из люков шел пар.
Страхуил толкнул вертящиеся двери. Я увидел вывеску – «Парижский шик». Столы были покрыты линолеумом, Над кассой гудел допотопный вентилятор. На прилавке возле блюда с фруктами дремал огромный кот.
Я сказал:
– Здесь недорого.
– Не имеет значения, – ответил Страхуил. И тут же добавил:
– Кстати, где деньги?
Я протянул ему несколько бумажек. Подошел официант. Мы заказали два куриных супа, фаршированные ножки и шашлык. Все из курицы. Страхуил поинтересовался:
– А выпивка у них есть? Я перебил его:
– Как ты сюда попал?
– В смысле – на Запад? Была у меня одна еврейка из валютного ресторана. Сошлись мы, помню, на день конституции. Утром встали, познакомились как следует, оказывается – ей грозит трояк. И у меня как раз доследование шло. Уже подписку взяли о невыезде. Значит, надо ехать и как можно дальше. Записались и уехали, примазав органы двумя кусками. А в Риме эта Беба завела себе какого-то шахматиста еврейской национальности. Уж здесь-то он вроде бы на фига ей понадобился? Видимо, любовь. А любовь – это для меня святое, гражданин начальник. Короче, дал ей на прощанье в глаз и отвалил.