Офицер вновь кивнул.
— Если вы поверите мне, позвоните по телефону. — Я показал ему пальцами несколько цифр. — И не пытайтесь искать меня по этому номеру. Там будет стоять только автоответчик. С вами мы больше не увидимся, даже если будем сотрудничать. Прощайте.
Я уходил от него без рукопожатий, пятясь спиной и не отводя взгляда от его рук и ног. При всей адекватности его восприятия я не должен был исключать возможность спонтанного нападения. Проглотить подобную информацию сразу, да так, чтобы она поперек горла не встала, может далеко не каждый. Но каждый, имеющий отношение к спецслужбам, способен понять, что его очень ловко и незаметно для него загнали в тупик. Что так и есть. Пойти и доложить по инстанции о происшествии — значит, подставить свою жизнь, если покушение имеет место быть. Промолчать — значит, стать невольным соучастником игры, конечный итог которой не ясен. Пойти или не пойти? Подать рапорт или воздержаться?
Я надеялся на инстинкт самосохранения и благоразумие офицера. Не станет он рисковать головой и карьерой только ради того, чтобы продемонстрировать начальству свое служебное рвение. Зачем ему рассказывать о встрече, о которой никто никогда, кроме как от него самого, узнать не сможет? Да и что ему говорить? Я не оставил ему ни одной информационной зацепки, кроме пока еще пустого телефона. Так, досужая болтовня параноидального соседа по рыбалке. Одни рассказывают про во-от такого сома, сорвавшегося с зимней удочки, а этот про покушение на Президента, к которому он имеет непосредственное отношение. В лучшем случае над ним посмеются, в худшем — потребуют к ответу за незадержание подозрительного субъекта. И совсем в плохом — после того, как покушение, о котором говорил незнакомец состоится, понавешают всех возможных собак.
Нет, этот выбранный мной из всех прочих офицер достаточно опытен и умен, чтобы совершать необдуманные поступки. И еще, надеюсь, честен. Без этого качества он в деле, которое ему мною отведено, не помощник. А без помощников мне сейчас невозможно.
В понедельник, в 18.15, за 39 часов до президентского визита, с небольшого подмосковного аэродрома взлетели два самолета с армейскими опознавательными знаками. Они летели разными маршрутами, которые заканчивались в одном населенном пункте. Самолеты летели в режиме молчания по стерильно вычищенным диспетчерами воздушным коридорам.
Самолеты приняли на борт команды первого эшелона президентской охраны. Две команды. Основную и дублирующую. Первая должна была обеспечивать безопасный прием президентского самолета, вторая — выполнить ту же самую работу, если первая не долетит до места. В любом случае аэродром приема не должен был остаться без прикрытия.