Я не помню, почему зашел этот разговор, но слова Петра Леонидовича вспомнила, когда присутствовала при следующей сценке.
Звонок в дверь, открываю. Появился Василий Петрович Пешков.
— Заходите, Вася, — пригласила я.
— Кора, я на одну минуточку.
Дау гибко перегнулся с лестницы:
— А, Вася, заходите.
— Дау, я на одну минутку. Заходить не буду. Я пришел вам сказать, что десять лет назад, когда я взял свою тему для экспериментальной работы, вы сказали мне: "Вася, эта тема не получится, бросьте, у вас пропадет десять лет". Так вот, Дау, десять лет прошло, тема у меня не получилась, вы были правы.
После смерти Дау мне рассказали журналисты-очевидцы. Дау был приглашен в МГУ на заседание своей кафедры физиков. Он перепутал аудитории и зашел на заседание к физикам-метеорологам. У доски докладчик глубокомысленно делал свои выводы. Метеорологи собрались заслушать научное открытие своего коллеги, пригласив даже журналистов. Но едва докладчик кончил, к доске подлетел Ландау. Он обратился к докладчику: "Вы меня, пожалуйста, извините. Я попал к вам случайно, перепутав аудитории, но мимо такой математической ошибки я пройти не могу. Если эту задачу решить правильно, — белый мелок молниеносно мелькал по доске, подчеркивая ошибки докладчика, — то, вы сами видите, весь эффект работы сводится к нулю, работы нет, есть только математические ошибки". Стояла гробовая тишина. У докладчика отвисла челюсть. Ландау, еще раз извинившись, ушел. Когда все опомнились, раздался вой: "Кто, кто его сюда пустил?!".
Прежде чем окончить главы своей счастливой и благополучной жизни, хочется внести ясность: ни голубых, ни розовых костюмов у Дау не было. Он никогда не был эксцентричен. Котят в карманах на лекции тоже не приносил. У него была куртка светло-синего цвета с золотыми пуговицами, очень изящного покроя. Носил он ее летом с белыми брюками, и она очень ему шла. Такой второй куртки в те далекие, счастливые мои годы не было, поэтому ее украли любители красивой одежды. Но в Харькове в УФТИ на двери его кабинета была табличка с надписью: "Осторожно, кусаюсь!". Прибил ее к двери сам Дау.
К счастью, я вышла из больницы Академии наук СССР 27 февраля 1962 года, накануне расширенного международного консилиума в больнице № 50, организованного по просьбе физиков.
Я знала: непосредственная угроза смерти Ландау отступила. Теперь врачи говорили: будет жить! Но еще не было зарегистрировано ни одного проблеска сознания. Это тревожило всех. 27 февраля, только к вечеру, я попала в больницу № 50. Час был неурочный, но меня пропустили к Дау. Запомнилось: много света, сверкающая белизна, всюду чистота, огромная палата. Постель посреди палаты. Вся устремилась к Дау, но что это? Нет, нет! Разве может так выглядеть живой человек! Это высохший скелет, обтянутый темной неживой кожей. Глаза широко открыты, но в них нет жизни. Они огромны, они безумно черные, как пропасть в ад! Я стала кричать, очнулась в больничном дворе. Меня терли снегом. Потом усадили в машину.