— Простите, вы что-то мне сказали?
— Да, я сказала, что хочу с вами поговорить.
— Хорошо, давайте присядем.
В стороне по коридору было что-то вроде холла. Там стоял диван. Мы сели. Медсестры выглядывали из палаты Дау. В глазах удивление и любопытство.
— Вас Дау узнает?
— Да, узнает.
— Давно?
— Давно.
— А меня Дау не узнает, — она разрыдалась, размазывая подведенные глаза. Увидев на платке черные пятна, испуганно вскочила. — Ах, что я наделала!
Схватила сумочку, достала зеркало и косметику, начала краситься, приговаривая:
— У меня к вам большая просьба. Давайте вместе с вами войдем к Дау, я хочу видеть, как он вас узнает.
— Хорошо, пойдемте.
— Подождите, я подкрашусь.
Когда мы вошли в палату к Дауньке, он ко мне привычно потянулся:
— Корочка, куда ты делась, я боялся, что ты уже ушла.
— Даунька, к тебе пришла гостья, — спокойно сказала я.
Ирина встала, заслонив меня.
— Дау, ты меня не узнаешь? Я Ирина.
— Нет, я вам уже много раз говорил: я вас не узнаю, я с вами никогда не был знаком. Вы что-то путаете.
Она рывком расстегнула платье, выпростала из бюстгальтера грудь.
— И сейчас, сейчас ты тоже меня не узнаешь? Как ты мог все забыть?
Я тихонько вышла из палаты, заметив, что палата заполняется любопытными. Отошла от палаты к окну. С этой Ириной не хотелось больше встречаться. Дау о ней говорил: "Не просто глупа, феноменально глупа". Моя ревность к ней сопровождалась брезгливостью. Ревность исчезла, брезгливость осталась. Вскоре рыдающую Ирину вывели из палаты. Я вошла к Дау. Он был смущен:
— Коруша, это была какая-то сумасшедшая. Я с ней никогда не был знаком.
— Даунька, а тебе не жаль эту дурочку, влюбленную в тебя?
— Нет, Коруша, не жаль. Она нагличает: она хотела назваться моей женой. Я ей ответил: "У меня только одна жена Кора. А любовниц было много. Их не грех и забыть". Корочка, я еще и сейчас не совсем отделался от кошмаров. Очень трудно поверить, что Корнянский и Егоров не палачи, а врачи. Уж очень они похожи на заплечных дел мастеров. Вот проснусь рано утром и думаю: успел я жениться или нет на своей Корочке? И такой страх берет: вдруг не успел.
— Дау, сейчас ты уже не спрашиваешь, ты уже помнишь, что мы поженились?
— Конечно, Корочка, я даже вспомнил, что у нас есть сын Гарик. (Вот так медленно возвращалась память.) Я даже помню, что сам придумал ему красивое имя Игорь.
— Даунька, ты вспомнил про Гарика, а почему же ты его не зовешь? Почему не просишь привести его к тебе?
— Корочка, я не хочу его угнетать своей болью в ноге. Только тебе хочется мне жаловаться на мою страшную боль. Ты умеешь мне сочувствовать!