— Да, Зайка, милый. Мне лучше. Но помогать тебе я не смогу. Если ты побоишься опять встать, меня не зови.
— Нет, нет, Коруша. Я очень виноват, ты была права, я все могу сам! Все очень удобно устроено. Теперь я буду сам ходить в уборную.
Продукты у меня были закуплены впрок. Когда готовила обед, внизу, в кухне, прислушивалась: он вставал, подходил к ванне, щелкал выключателем, потом вода спускалась в унитазе. Выходил, опять щелкал выключателем, тушил свет и сам ложился в постель. Я поднялась к нему наверх:
— Даунька, обед готов. Пойдем в кухню обедать.
— Коруша, ты думаешь, я сумею сам спуститься вниз по лестнице в кухню?
— Уверена, ты прекрасно это сделаешь! Я на всякий случай буду идти впереди тебя. Если начнешь падать, обопрешься о мою спину.
— Я только сначала зайду в уборную.
— Конечно, я тебя подожду.
Спокойно, благополучно спустились вниз. После обеда он спросил: "А ты будешь идти, как Танечка, сзади?".
— Конечно, Даунька, но я уверена, что ты не упадешь. Ты очень хорошо ходишь.
После обеда, убирая внизу посуду, слышу он ходит, не ложится. Я быстро вбежала наверх.
— Корочка, ты не беспокойся, я не упаду. Я решил потренироваться.
Он подходил к постели, садился. Потом сразу поднимался, доходил до ванны.
— Корочка, мне просто не верится, что я все могу сам. Ты полежи внизу, отдохни. Ведь я же чуть тебя не доконал.
Танечка на следующий день пришла очень рано. Еще не было 7 часов утра. Дау спал плохо, заснул под утро. Он еще спал.
— Танечка, милая, свершилось! Все. Ходит сам! Вам тоже досталось от моих операций, вы отдохните. Не приходите несколько дней. Я скажу Дау, что вы уехали в деревню. Он эти дни не будет гулять на воздухе, пусть привыкнет, что он все может сам. Очень боюсь, что, увидев вас, вцепится и заставит вас водить его в уборную. Рисковать нельзя. В случае чего я вам позвоню.
Теперь я осталась одна. На следующий день утром, после завтрака, раздался звонок в дверь. Я спустилась вниз, открыла дверь. А Дау в это время встал и ходил, лежать долго он не мог. Когда услышал голоса, он сверху, с лестничной площадки спросил:
— Коруша, это Таня пришла?
— Нет, Дау, это пришли врачи.
Услышав тяжелую поступь протезной обуви, врачи спросили:
— Он там с Таней?
— Нет, Таня отлучилась. Он ходит один.
Они все бегом наверх и как вкопанные остановились. А Даунька сам ходил от постели к ванной. У пришедших врачей он спросил:
— Если вы будете меня осматривать, то, извините, я должен зайти в туалет.
Они уже сидели в его комнате, слышали, как он спустил воду, щелкнул выключателем; пришел в комнату, сам улегся в постель. Я только поправила одеяло, укрыв больную ногу. Вид у Гращенкова был растерянный. Все они еще так недавно категорически утверждали, что Дау не сможет никогда сам себя обслужить в уборной. Я была слишком счастлива достигнутыми результатами, чтобы помнить зло!