В эти дни американской трагедии мы с Дау все время следили по телевизору за трагическими событиями американского народа. Дау без конца повторял: "Вот бандиты! Убить собственного президента! И это не единственный случай в истории Америки". И он мне рассказал, как актер-убийца со сцены в упор застрелил великого американского президента Линкольйа!
Потом смотрели похороны Джона Кеннеди. Жаклин шла как истукан, окаменев. О, сколько было трагедии в ее шагах! Как она шла! Как она еще могла управлять своим двигательным аппаратом! Тогда я не знала, что и меня это ждет!
Очень часто А.А.Вишневский навещал Дау. Они нашли общий язык сразу. У них было много общего — талант, интеллект, любовь к женщинам. С первого часа знакомства у них сложились дружеские отношения. Александр Александрович не сомневался, что мозг Ландау без травмы. Он ни разу его не спросил, какой сегодня день, месяц, число! Он первый из врачей придавал большое значение жалобам больного на боль. Несмотря на свою медицинскую профессию, он сумел сохранить доброе человеческое сердце! Как это важно для человечества! О, медики, будьте внимательны к жалобам больных!
— Лев Давидович, попробуй описать, какие боли у тебя в ноге.
— Александр Александрович, как будто бы тысячи раскаленных иголок вонзаются в кончики пальцев на левой ноге.
— А в животе?
— То же самое. Тысячи раскаленных иголок сверлят мой живот.
— Нет сомнения, у тебя сломанные кости таза зажали корешки нервов, которые дают разветвление, пронизывая кишечник и концы пальцев. Это очень болезненно. Во время второй мировой войны были такие ранения, когда нервы прорастут, боли исчезнут. Но этого долго ждать. Я попробую, может быть, при помощи новокаиновых блокад мне удастся нащупать точку, где зажаты нервы. Если мне это удастся, я быстро тебя освобожу от этих болей. Я привез свои инструменты, хочу сейчас попробовать. Ты не возражаешь?
— Александр Александрович, я вам очень благодарен. Я готов в любой момент подвергнуться любым пыткам: постоянно ощущать эти боли — уже выше моих сил!
Александр Александрович в ванной принялся тщательно, как перед операцией, мыть руки. Специальными щетками, привезенными им с собой. Но когда он достал уже в резиновых перчатках свой стерильный шприц, взглянув на иголку длиной в четверть метра, я испугалась, ушла вниз. Александр Александрович сказал, что через прямую кишку он будет шприцем искать место в тазу, где зажаты нервы.
Первая блокада не принесла положительных результатов. Александр Александрович был расстроен. Он сказал:
— Лев Давидович, я хочу повторить эту же блокаду, но у себя в клинике, в своей операционной. Здесь мало света. Эти блокады я люблю делать в своей операционной. Лев Давидович, я бы тебя с удовольствием взял к себе в клинику, ведь ты еще клинический больной, но мой новый клинический корпус только начали строить, а в старинных московских клиниках при палатах отсутствуют санузлы. Тебе в них не улежать!