– Так. А с какого числа начался отпуск?
– С двадцать четвертого сентября.
– Это вторник, кажется?
– Разговор произошел в пятницу вечером, теперь я вспомнил: мы с Даной договорились идти в театр, она опоздала и я продал билеты. Поэтому мы поссорились. Я помню, Дана сказала: ничего со мной не случилось бы, если бы я первое действие посмотрел с балкона. Она, мол, не могла найти ожерелье, какое подходило бы к голубой блузке, а без него никто на улицу не выходит.
Ромуальд заметно оживился, говорил охотней, понимая, что слова его могут пригодиться. Розниекс не хотел прерывать его.
– Скажите, этот ее отпуск был запланирован заранее?
– Нет. И правда, нет, как я сразу не подумал? – удивился Ромуальд. – Она собиралась в отпуск лишь в конце ноября. Ей обещали путевку в санаторий – и вдруг…
– И так неудачно использовала… В понедельник, уходя на работу, она говорила что-нибудь относительно отпуска?
– Нет. Сказала только в понедельник вечером, что с завтрашнего дня ей дали отпуск на несколько дней. Создалась такая ситуация.
– И еще один вопрос, – продолжал писать Розниекс: – когда она поехала в Пиекрастес, что у нее было с собой?
– С собой? Ничего. Как всегда.
– Дорожной сумки, например?
– Нет. Она же собиралась назавтра вернуться.
– Вы осмотрели одежду матери и прочие вещи. Ничего не пропало?
– Ничего.
– В тот вечер шел дождь?
– Да. У нее был зонтик.
– Где она его обычно носила?
– В сумочке. Зонтик складной. Да, вот сумочки я не видел.
– А вы уверены, что сумочку она брала с собой?
Ромуальд засомневался.
– Она всегда ее носила, там же были… – Ромуальд смутился. – Всякие женские мелочи.
– Деньги она взяла с собой?
– Кто же едет без денег? И еще дома нет ее служебного удостоверения и удостоверения дружинника.
– Одна из свидетельниц видела, что ваша мать, сойдя с поезда в Пиекрастес, вынула из сумочки зонтик, раскрыла и пошла. Но сумочки мы так и не нашли.
– Значит, ограбление!
– Пока это не подтверждается. – Следователь предупреждающе поднял руку, перевернул страницу и продолжал писать.
Дверь со скрипом отворилась, вошел Стабиньш.
– Ну кончили? – нетерпеливо спросил он. – Надо еще съездить в магазин, поговорить, позондировать почву. Иначе до вечера не справимся.
Розниекс писал быстро, мелкими, острыми буквами. Не поднимая головы, ответил:
– Поезжай один. Но зондируй осторожно: не исключено, что там неладно. А мы с Ромуальдом съездим к нему домой, он разрешит мне познакомиться с перепиской его матери.
В глазах Ромуальда были боль и непонимание.