Ромуальд промолчал. Розниекс сел на краешек дивана начал внимательно оглядывать комнату. Широкое окно закрывали легкие желтоватые гардины, хорошо сочетавшиеся с коричневато-красными портьерами и осенними листьями на моющихся обоях. Гардины были повешены очень аккуратно, расстояние от складочки до складочки, можно подумать, вымерялось до сантиметра. Во всем была заметна удивительная, педантичная симметрия. На книжной полке книги за вымытыми до блеска стеклами были расположены по величине и цвету, образуя ровные ряды. Над полкой висел пейзаж – грустный зимний вид. Напротив, над диваном – совсем иное: написанный в светлых, радостных тонах круглолицый ребенок на горшочке, с мохнатым мишкой в руках. Сентиментально, даже слащаво. И все же что-то объединяло эти столь различные полотна. Розниекс попытался понять, что именно: безграничное восхищение ребенком на фоне нелегкой жизни матери-одиночки? Вряд ли Зиедкалнс расположила так картины с умыслом. Тут скорее действовало подсознание. Видимо, и в той, и в другой было нечто, близкое ей.
– Где вы родились? – внезапно спросил Розниекс.
– В Елгаве, – пожал плечами Ромуальд. – Так написано в моем паспорте.
– Да, правильно. А в какой больнице, не знаете?
Ромуальд покачал головой.
Розниекс встал, отодвинул стекло книжной полки и стал проглядывать книги. Нет, они были куплены не для декорации. Собраний в хороших переплетах почти не было. Удивляла разнообразность. Клер Галуа, Франсуаза Саган, рядом – Федор Абрамов, Шукшин, Бубнис. Много латышских авторов. Книги покупались с выбором – сборники лирических стихов, много детских книжек.
– Детские – это, наверное, ваши? – Розниекс повернулся к Ромуальду, все еще стоявшему в дверях.
– Да нет. Мама их сама любила. Она часто говорила, в сказках – подлинная правда жизни.
Были здесь и описания путешествий, несколько книг о зверях, пчелах, кое-что из медицины и педагогики, но ничего, что было бы связано с торговлей, бухгалтерией, финансами.
– Ага, – сказал Розниекс. – Значит, в магазине ваша мать работала не по призванию, а по необходимости.
«Так и бывает, – подумал он. – Человек интересуется многим, а найти свое настоящее место в жизни ему так и не удается. Многие проводят жизнь, так и не раскрыв своих подлинных возможностей. И школа тут помогает плохо – учеба идет по стандартным программам».
– У мамы не было специального образования, – проговорил Ромуальд. – Она очень хотела, чтобы я получил такую специальность, какая придется мне по сердцу.
– И вам нравится сделанный выбор?
– Откровенно говоря, не знаю.