О том, как Хэно за одну ночь создал озеро
Давным-давно в деревне Мидзунаси жил молодой крестьянин по имени Хэно. Ростом он был больше двух метров, и силища у него была необыкновенная. Говорили, что он силен, как сто человек. Он возделывал поле, рубил деревья в лесу. По вечерам Хэно обычно отправлялся за хворостом. До позднего вечера он рубил хворост и возвращался домой с огромной охапкой, которую под силу было поднять разве что пятерым силачам. Иногда он отправлялся резать траву. Вооружившись острым серпом, он мог нарезать пять огромных охапок.
Однажды вечером Хэно, как обычно, отправился рубить хворост. Он переправился через речку, протекавшую неподалеку от его дома. И тут ему захотелось остановить воды быстрой реки и сделать здесь озеро. А уж если что придет в голову Хэно, никто и ничто его не остановит. Решил Хэно отложить рубку хвороста до завтра и стал сооружать запруду. Словно пушинки, он поднимал огромные камни, складывая запруду, вырывал с корнями деревья, мешавшие строительству, и пересаживал их на другое место. К утру работа была завершена.
Жители деревни только диву дались при виде такого чуда. За ночь на пустом месте возникло озеро, белые гребешки бежали по волнам. На берегу озера были посажены плакучие ивы. Красота, да и только. Крестьяне были очень довольны.
— На берегу мы можем выращивать сочный рис.
— В озере мы можем разводить карпов. Что же за силач сделал им такой подарок? Никто не сомневался в том, что это дело рук Хэно.
О том, как Хэно и Косаку одолели горную кошку
Как-то раз вечером Хэно по своему обыкновению отправился рубить хворост.
Ночь в горах была безмолвной, ни звука вокруг. Лишь стук топора Хэно нарушал тишину и отдавался эхом в горах. Связав хворост в три огромные вязанки, Хэно почувствовал голод, он сел на землю и принялся за еду.
И тут он услышал, как звук чьих-то тяжелых шагов медленно приближается к нему. Хэно стал напряженно вглядываться в темноту. Не похоже ни на медведя, ни на кабана. А может, это какая-нибудь нечистая сила? От этой мысли у Хэно все внутри похолодело, но, не показывая вида, он продолжал есть свой ужин. Шаги раздавались все ближе и ближе, и, наконец, из чащи показалось что-то большое и черное.