За окном раздалась пронзительная полицейская сирена и тут же смолкла.
— Этого не может быть… — пробормотал финансовый директор, очевидно, пораженный названной суммой.
— Может, Нил, может! — и голос Пола перешел в излюбленный хрип, будто он репетировал свой вокал. — Зайди в ателье напротив и сообщи о нашем доходе!.. Они поразятся! Фирма, которая должна держать в руках весь пластиночный мир!
— Так много это или мало? — не понял Нил.
— Ничтожно! Доход Си-би-эс, по слухам, в десятки раз больше… И учти: при наших тратах никто этих денег и не заметит.
— Да нет, — сказал Харрисон. — Ты что-то напутал.
— Это ты напутал со своим шарфом! — вскричал Маккартни. — А впрочем, если разыграть его на аукционе, то за него можно выручить кое-какие деньги. Шелковый шарф великого гитариста Харрисона! — зло докончил он.
— Я с тобой больше не играю, — пообещал тот.
Пола переполнял гнев. Казалось даже, что он ударит Джорджа кулаком в лицо, но вошедшие в комнату две тени сбили его наступательный порыв. Маккартни тут же взял себя в руки и даже вымученно улыбнулся. Перед ним стояли Леннон и Рич, а в присутствии Джона Полли никогда не показывал своего гнева. Может быть, оттого, что больше всего в жизни боялся потерять этого больного сумасбродного гения.
— Свершилось! — торжественно прошептал Ричард, показав глазами на Леннона.
Тот был бледен, держался на ногах еле-еле, и, если бы ударник не подпирал его локтем, возможно, Джон бы уже лежал на полу.
— В самом деле, свершилось, — согласился Маккартни, опускаясь на стул.
— Джон зашел в свой рабочий офис, — согласился с ним Харрисон.
Выяснение отношений с занудным Бугой он решил оставить на потом.
Леннон обвел собрание мутным взглядом и сокрушенно покачал головой.
— Дайте ему кресло. Сейчас он все скажет, — пообещал Ричард.
Финдиректор пододвинул вошедшему стул, и Леннон тяжело опустился на него, навалившись локтями на кучу бумаг.
Ричу стула, по-видимому, не полагалось, и он сел прямо на пол, прислонившись спиной к стене.
— Ты почему не стенографируешь? — пробормотал Леннон, обращаясь к пресс-секретарю. Говорил он глухо и с трудом.
— Ради Бога… Сейчас! — Дерек пододвинул к себе блокнот, изображая готовность номер один. — Это будет официальный документ?
— Обращение к общественности от лица фирмы… — глухо отозвался Леннон и добавил: — Я, по-моему, Иисус Христос!
— Ну вот, — сказал ударник из угла. — Я же предупредил вас!
Он наморщил лоб, длинный нос его еще более набух и удлинился, похоже, Ричард испытывал страх и удовольствие сразу.
Остальные подавленно молчали.