Он в самом деле понимал, что таинственное слово «очко», которое он слышал третий раз в жизни, обозначает нечто важное, нечто такое, без чего нельзя обойтись и не обходится никто. Потерять очко, таким образом, означало верную смерть. Кроме того, упоминание о Польше было, конечно, не случайным и указывало на Лешека. Но почему именно на него, при чем здесь Лешек?..
— Ты, что ли, мой отец? — бухнул вдруг Фет.
— Федька! — пробормотал газовщик с чувством. — Федор, черт бы тебя побрал!
Он заплакал. Заплакал без слез, только сморщил закопченную морду, обнажая во рту вставную серую фиксу.
Мальчик тоже заплакал, но уже со слезами.
— А Танька меня на порог не пустила! — застонал газовщик, стиснув сына так, что у того затрещали ребра. — Милицию вызвала на мотоциклетах!
— А ты и вправду работаешь газовщиком? — спросил Фет, уткнувшись в его колючую тонкую шею.
— Можно и так сказать, — адский Николай уклонился от прямого ответа. У нас, газовщиков, во! Рука — к руке! — и он сдвинул свои запястья, будто на них надевали наручники. — Не даем друг другу пропасть!
— Здорово! — сказал Фет.
— Но ты мать не обижай. Мать — это святое. Я, когда свою схоронил, тогда и понял: святое! А как старушка мучилась перед смертью, как орала… В меня бросилась молотком!
— Какая старушка? — не понял мальчик.
— Да бабка твоя родная!
— А-а!
— И ты мать не трогай. Она ни в чем не виновата. Виноват этот! — и у адского Николая заходили желваки. — У-у! Режиссура!
— Да он звукооператор, — заступился за отчима Фет. — К тому же военный летчик и слегка контуженный.
— Ладно. Пошли! — бросил Николай.
— Куда?
— В «Арагви». Нужно обмыть встречу. Каждый день, что ли, отец с сыном встречаются?!
— Так мне надо переодеться! Ресторан все-таки!
— Не надо, — сказал отец, — там теперь всех пускают! — и подмигнул.
Фет слышал об «Арагви» от отчима и воображал себе это место так, будто у ворот стоит апостол Петр с ключами и пропускает вовнутрь только по очень сильному блату. Но в том «Арагви», куда привел его отец, не оказалось при входе даже Петровича, и они прошли свободно и с достоинством, как короли.
Это был бар «Центральный» на Выставке Достижений Народного Хозяйства, одно из двух питейных заведений, расположенных здесь. Девятые и десятые классы фетовской школы проводили в барах свой досуг, гордясь друг перед другом тем, сколько кружек мутного напитка они поглотили и сколько деревянных сушек сжевали за раз. Для гордости были весомые причины — пиво уже в те далекие времена начинало потихоньку хиреть, теряя свои вкус и цвет, так что тянуть его приходилось без удовольствия и с трудом. Конечно, оно еще не являлось почти полным суррогатом, как сейчас, в него не добавляли рис, да и спаивали молодежь тактичнее, чем в нынешнее время, красновато-желтый напиток недавно открывшегося Останкинского завода просто разбавляли сырой водой на местах, а потом уже эта вода выходила из одуревшей молодежи где попало, возвращаясь в канализацию, из которой она была взята, и завершая тем самым замкнутый мудрый цикл.