«Что ты смотришь, родная, устало,
Отчего в глазах твоих грусть?..
Хочешь, что-нибудь из Устава
Я прочту тебе наизусть?..»
Поначалу, в карантине, мы мечтали о том, чтобы служить у «букварей». Ну что, тот же карантин, только подольше. Трудно, но жить можно. Главное — нет дедовщины.
Рыцк, прослышав, замахал ковшами своих ладоней:
— Да вы что! Там же смерть! Косите под дураков, в кочегарку лучше проситесь, только не к «букварям»! Я врагу не пожелаю… Нет, вот Торопову — пожелаю! Ему там самое место!
При упоминании Андрюши Рыцк начинал нервно моргать.
Опытный Рыцк оказался прав.
Замордованные уставным порядком солдаты с нетерпением ожидали ночи.
Самая зверская, бессмысленно-жестокая дедовщина творилась именно в казарме «букварей».
Бить старались, не оставляя следов — по животу, почкам, ушам. Почти все бойцы мочились кровью.
Чурюкину, как человеку искусства, доставалось по минимуму. Согнувшегося, его лупили кулаком по шее, чтобы не оставалось синяков.
При этом глаза следовало придерживать, прижимать пальцами. Чтобы не вылетели.
Периодически у «букварей» кто-нибудь так сильно «падал с лестницы», что в часть приезжал военный дознаватель. Бродил по казарме, беседовал, оценивал чистоту и порядок. Сытно обедал и, пьяный вдребадан, уезжал обратно.
Раз, когда рядовой Потоску «поскользнулся в туалете» и лишился сразу пяти зубов, из Питера приехал капитан-особист.
Майор Волк в тот день был дежурным по части. Мы с Пашей Сексом стояли на КПП.
Капитан позвонил от нас в штаб.
— Дежурный по части майор Волк! — услышал он в трубке рокочущий голос.
Капитан замялся, обвел нас глазами и пискляво произнес:
— Это капитан Заяц, из прокуратуры.
На обоих концах провода пауза.
— Что, правда, что ли, Заяц?! — оправился первым дежурный.
— А что, правда, Волк? — неуверенно пропищал капитан.
Капитан Заяц оказался человеком въедливым, проторчал в части несколько дней. Новая серия «Ну, погоди!» — острили в полку. Заяц заставил майора понервничать, подолгу беседуя с каждым солдатом в отдельном кабинете за закрытой дверью. Но и он в конце концов уехал ни с чем.
Это в мультфильмах зайцы такие ушлые.
В жизни все совсем наоборот.
Когда наш взвод проходит мимо других рот, например, в столовую, отовсюду слышится лошадиное ржание: «Иго-го! Пошла конюшня сено жевать!» Или звонко цокают языком, изображая стук копыт.
Причина проста.
До Воронцова, который получил взвод полгода назад, командовал здесь некто прапорщик Гуляков, по кличке Гуливер.
Прозвище свое Гуливер оправдывал сполна — росту в нем было два метра семь сантиметров. Длинное, рябое от оспинок лицо, мелкие и короткие кудри, голубые глаза убйцы.