Сделав крутой поворот за плесом, река стала заметно шире, а сила течения еще уменьшилась, так что грести стало – одно удовольствие. Наловчившийся мало-помалу Гамильдэ-Ичен греб уже в охотку, снова начал смеяться, шутить.
– Ой, смотри-ка, нойон, утки! Вот бы подстрелить. Жаль, стрелы обломаны.
– Греби, греби, охотничек. О жратве потом думать будем.
Впрочем, почему – потом?
Не теряя времени даром, Баурджин скинул со спины лук, согнув, снял тетиву с одного края – получилась удочка. Вместо крючка приладил впившуюся в рукав колючку, а в качестве наживки использовал пойманного тут же слепня.
Поплевал по рыбацкой традиции:
– Ну, ловись рыбка, и большая, и малая.
Тут же и клюнуло! Да не какая-нибудь мелочь – а увесистая, с руку, рыбина.
– Ну вот, – радостно засмеялся нойон. – Если и дальше так пойдет – голодными точно не будем.
Он выловил еще одну рыбину, и еще, и еще… А потом сказал:
– Шабаш! Завязываем пока с ловлей – все равно столько не сожрать. Дай-ка весло, Гамильдэ, – разомну косточки. Эх!
Из-за острова на стрежень,
На простор речной волны
Выплывают расписные
Стеньки Разина челны…
– Я все хочу спросить тебя, нойон, – дождавшись окончания песни, обернулся Гамильдэ-Ичен. – На каком языке ты иногда поешь? Это не уйгурский, и не язык земли цзинь. Не похоже и на речь хорезмских торговцев. А?
– Эти песни когда-то пела мне мать, – широко улыбнулся нойон. – А уж из какого она была племени – я и не ведаю.
Юноша кивнул:
– Поняа-атно… Ой!
Он едва не вылетел – с такой силой въехал в песчаную отмель от души разогнанный Баурджином челнок.
Оба живо выпрыгнули в воду – по колено, а местами даже и по щиколотку.
– Кажется, здесь брод, – озабоченно произнес Гамильдэ-Ичен… и тут же крикнул: – Ложись!
В воздухе свирепо пропела стрела. Поднимая брызги, беглецы попадали в воду. Вот еще одна чиркнула по воде. Баурджин присмотрелся – стреляли с левого берега. Перехватил рукою покачивавшееся на волне древко. Наконечник каменный, значит – охотники. Людоеды! Догнали все-таки, сволочуги!
– Значит так, Гамильдэ, – быстро произнес нойон. – Разгоняем лодку – и уходим вниз по течению во-он к той круче. Вряд ли они до нее быстро доберутся.
Поднатужившись, приятели с трудом столкнули челнок и, прыгнув в него, залегли на дно, опасаясь стрел. Ленивое течение подхватило лодку и медленно понесло прочь.
Бум!!!
Баурджин только попытался приподняться, как сразу три стрелы впились в корму. Однако чем дальше вниз по течению уплывала лодка, тем меньше свистели стрелы, так что наконец можно стало и выглянуть, осмотреться, поработать веслом.