Аристотелево обоснование Перводвигателя.
Сходное с аристотелевским «рассуждение» о Первоначале, основанное на невозможности существования бесконечной цепочки причин и следствий.
Предложенное Ибн Синой доказательство от случайности, требующее существования «Необходимо Сущее».
Доказательство, содержащееся в Аристотелевой «Философии», где из всемирной иерархии совершенства вытекает необходимость существования Совершенства высшего.
Доказательство от порядка мира, основанное на том, что наблюдаемая нами упорядоченность и целенаправленность вселенной не может быть результатом слепой случайности.
Сегодня эти доказательства не выдерживают критики. Они довольно сомнительны даже с религиозной точки зрения, поскольку каждое (за исключением разве доказательства от порядка мира) неявно подразумевает, что «Бог» — просто некая сущность, одно из звеньев цепочки бытия. Он — Высшее Бытие, Необходимо Сущее, Совершеннейшее Существо. Очевидно, что использование таких понятий, как «Первопричина» или «Необходимо Сущее», неявно предполагает, что Бог ничуть не похож ни на одно из знакомых нам явлений и представляет собой скорее их основу, необходимое условие их существования. Нет сомнений, что Фома Аквинский намеревался сказать именно это. Тем не менее читатели «Суммы» далеко не всегда проводили столь важное различие и принимались рассуждать о Боге так, словно Он — просто Высочайшая Сущность среди всех прочих. Тем самым Высшее Бытие низводилось до уровня идола, созданного человеком по своему образу и подобию и с легкостью превращенного в небесное «суперэго». Есть все основания утверждать, что подавляющее большинство жителей Запада и сейчас воспринимает Бога как Сущность именно в этом смысле.
Так или иначе, попытка согласовать идею Бога с модным тогда в Европе учением Аристотеля была очень важной. Файласуфы тоже ревностно следили за тем, чтобы идея Бога шла в ногу со временем и не была загнана в заповедник архаики. Каждому поколению приходилось заново творить свои представления о Боге. Однако большая часть мусульман проголосовала, так сказать, ногами и дружно решила, что в науке о Боге от Аристотеля большого проку не будет, хотя идеи греческого философа чрезвычайно полезны во многих других сферах — прежде всего, в естествознании. Вспомним, что еще редактор трудов Аристотеля назвал его рассуждение о природе Бога «Метафизикой» (meta taphysica, «после „Физики“»): у Аристотеля Бог был лишь расширением материальной действительности, а не самостоятельной реальностью совершенно иного порядка. Вполне естественно, что с той поры в исламском мире практически все рассуждения о Боге представляли собой смешение философии и мистицизма. Силами одного лишь рассудка невозможно добиться религиозного постижения реальности, именуемой «Богом», хотя религиозные переживания непременно должны подвергаться критическому и философскому осмыслению, иначе рискуют остаться просто путаными, самолюбивыми — а порой и опасными — эмоциями.