– Думай, что говоришь, – медленно проговорила рыжая. Чувствовалось, что слова даются ей с трудом. С гораздо большим удовольствием она всадила бы в курьера болт. – Думай, с кем пьешь. И не перекладывай с больной головы на здоровую.
Не вполне понимая, о чем речь, Виржилио уставился на нее.
– Корзьело – айшасианский шпион, – безжалостно лишая гонца даже призрачной надежды, сказала шлюха. – Он твое письмо вслух читал. О том, что император умер…
– Что? – дернулся Виржилио. – Тише ты! Государственная тайна!
– Да ладно тебе! – отмахнулась девка. – Твою государственную тайну скоро половина Вельзы знать будет.
– Погоди! – спохватился гонец. До него не сразу дошел смысл сказанного шлюхой. – О чем ты? При чем тут император?
– Так было написано в письме, которое ты вез. Что-то еще. Распоряжения генералу пятой армии… Как его там?..
– Риттельн дель Овилл.
– Вот-вот… Ему. Я слышала, как они между собой обсуждали.
– Кто «они»?
– Корзьело и Скеццо.
– Скеццо – это с чирьем?
– Ну.
– А Корзьело? Кто это? Откуда взялся?
– Как это откуда? – Шлюха удивленно глянула на гонца. – Ты в своем уме? Сам же с ним пил. Губастый, черномазый…
– Так это же фра Витторио!
– Кому Витторио, а кому и Корзьело, айшасианский шпион.
Курьер схватился за голову.
– Что же теперь делать? – простонал он.
– Они хотели тебя убить, между прочим, – словно не расслышав его вопроса, продолжала рыжая. – Мог бы и «спасибо» сказать.
– Кому?
– Ну, ты совсем плохой! Допился? – с наигранным сочувствием произнесла девка.
– А? Что?
– Придурок… – тихо бросила она. И пояснила: – Корзьело тебя отравить приказал. Дал мне пузырек с ядом.
– И что?
– Да ничего! – внезапно обозлилась шлюха. – Что с тобой говорить? Вставай и пошел вон!
И в самом деле! Экий дурачина! Или отродясь с головой не дружил, или похмелье вкупе с известием о потере пакета последние мозги отшибло… Как бы то ни было, унижаться перед жалким, измятым, красноглазым человечком она не собиралась. Выпрашивать благодарность? Еще чего!
Он никогда не узнает, как она сидела до утра, привалившись спиной к дощатой стенке, готовая стрелять в любую тень. Страх и ненависть, смешавшись в гремучий алхимический состав, не дали заснуть. Стоило векам начать закрываться, как перед глазами возникала мерзкая, кривоносая и щербатая рожа Скеццо, плеть в его руке… Из глубины фургона доносились легкие постукивания, кто-то шаркал ногами, кто-то всхлипывал. Похоже, Лита. А может быть, и Алана. После расправы, учиненной над ней вельзийцем, белокурая хохотушка стала тихой, постоянно испуганной, часто плакала без видимой причины.