Кир замешкался с ответом. Еще два-три месяца назад он, не раздумывая, согласился бы. Подумаешь, овцевод и сын овцевода, даром что в университете науки постигает, а решил потомственного дворянина учить справедливости! Да таких, как он, на конюшне пороть за одно только слово поперек господской воли. Но теперь… Ведь и Мудрец, и Кулак, и Пустельга – люди, пробившиеся с низа общества. Но имеется ли у них гордость, честь, отвага? Конечно. Даже с избытком.
– Нет… – пробормотал молодой человек. – То есть… Я хочу сказать…
– Что ты хочешь сказать? Что ты можешь сказать? – В горле табальца клокотал неподдельный гнев. Но какой-то слабый. Так рвется вскачь загнанный конь. Желание есть, а силы, увы, закончились.
– Я хочу сказать…
– Он хочет сказать, что это неважно, – решительно вмешался Мудрец. – Дворянин, мещанин… Клянусь Ледяным Червем, какая чушь!
– Честь! – громко провозгласил кентавр. – Вот что важно для воина. Я, Желтый Гром из клана Быстрой Реки, свидетельствую, что у Антоло из Да-Вильи, что в Табале, сердце настоящего воина. В нем хватает и мужества, и упорства, и чести.
– Малыш… То бишь Кир, – веско заметил Мудрец, – тоже труса не празднует. Он может стать примером любому дворянину.
– Я и есть дворянин, – вздохнув, признался парень. – И не из Каматы, а из Тьялы. Т’Кирсьен делла Тарн. Еще недавно я был лейтенантом Аксамальской гвардии.
– Ну, ты… энтого… даешь! – разинул рот Почечуй.
– Я же говорил, он фехтует, будто с детства учился! – воскликнул Мелкий.
– И что же вы не поделили? А, парни? – уперла руки в бока Пустельга.
– Давайте… энтого… признавайтесь! Вот увидите… энтого… на душе полегчает.
– Да что рассказывать? – попытался отбиться Кир.
– Это очень долго… – промямлил Антоло. – И кому это интересно? – Он хотел покачать головой, но вдруг пошатнулся и упал бы, если бы под левый локоть его не подхватил Желтый Гром, а под правый – Пустельга.
Кулак кашлянул, прочищая горло. Все повернулись к нему. Как-никак, командир. По закону военного времени его слово решающее.
– Так! – Кондотьер взмахнул рукой, разрубая воздух. – Все это очень интересно. Но торчать тут я не намерен. Собираемся и уходим. Нечего светиться перед местными. Но на первом же привале ты и ты… – Он поочередно взглянул на Кира и на Антоло. Так, что молодым людям захотелось провалиться сквозь землю. – Ты и ты. Рассказываете мне свою историю или катитесь ко всем ледяным демонам Полуночи. Все ясно?
«День, ночь – сутки прочь», – говорят в Табале.
Впервые за истекшие десять дней Антоло чувствовал себя сытым. Какое же это блаженство! Хотя отряд наемников не баловал гостей разносолами, даже самая обычная пшенная каша, заправленная салом, луком, еще какой-то душистой травкой, которую сыпанул в котел высокий костлявый воин с ежиком волос на бугристом черепе, показалась пищей, достойной небожителей. Кентавра тоже накормили. Не от пуза, но вполне сносно. Оставалось только удивляться, с какой скоростью его крепкие зубы перемалывали полоски сушеного мяса, старательно подсовываемые карликом дроу.