Фили не стал дослушивать его прочувствованную речь и пошел к машине. В задумчивости открыл дверцу, под внимательно-ироническим взглядом Лестера, забрался в салон и включил на спинке переднего сиденья телевизор. Лестер уселся на свое место и завел двигатель.
До дома Филморов от аэропорта было минут двадцать езды, не больше. Фили со скучающим видом уставился в осветившийся наконец экран. Молодая девица в ковбойской шляпе, в ковбойской рубашке в клеточку, в джинсах и с кнутом в руках под лихую музыку выделывала некие танцевальные па. Неожиданно камера уперлась в ее профессионально подставленную аппетитную попочку (Фили сглотнул, пытаясь прогнать неожиданно появившийся ком в горле), обтянутую джинсами, и скоро весь экран заполнила надпись «Wrangler», пришитая к этим джинсам.
Реклама.
За окном проносились буйные заросли заботливо подстригаемого кустарника и красочные щиты с броскими надписями, подмигивающими красотками и курящими верблюдами в разных позах — то в шлеме автогонщика, то под разноцветным парусом яхты, то еще как.
Фили вспомнил слова отца, чтобы он помог войти в курс дела новой экономке.
Он вспомнил утреннюю встречу с ней, вспомнил ее крепкие загорелые ноги и короткий светлый халатик…
Утром примчался на стареньком велосипеде Шерман извиняться за свое позорное бегство вчера: «Да, брось ты дуться, Фили, ну что такого?».
За ночь вся злость на друга почему-то испарилась бесследно и Фили был рад его визиту. Но он собирался провожать отца и ему некогда было наслаждаться обществом приятеля — весь день впереди, успеют наговориться.
Фили решил немного пройтись с Шерманом по саду.
И в саду друзья наткнулись на новую экономку.
Она стояла на высокой стремянке в коротком халатике в ярких лучах утреннего солнца и садовыми ножницами срезала листья с раскидистого куста, наверное для приправы.
— Фили! — окликнула его экономка.
— Да! — вежливо отозвался тот, и они с Шерманом подошли к ней.
Шерман откровенно залюбовался женщиной, он видел ее впервые, хотя уже был наслышан. Даже очки поправил и чуть повернулся, чтобы солнце не мешало.
— Когда ты будешь обедать, Фили? — спросила она, приветливо улыбаясь. Полы ее халата слегка раздвинулись, обнажая чуть не до самых бедер стройные ноги, способные конкурировать с талантливо высеченными ножками безукоризненно прекрасных античных статуй, которыми любовался Фили вместе с отцом в музеях Парижа прошлым летом.
— Я наверное перекушу с отцом в аэропорту, — беспечно ответил Фили.
— Хорошо, — согласилась экономка и вежливо поинтересовалась: — А когда ты будешь ужинать?