Князь Сакульский нахмурился, переваривая услышанное. Передернул плечами:
— Но они же порубежье наше грабят! Каждый год, каждое лето. Деревни жгут, людей в рабство угоняют.
— Московские бояре от муромских земель далеко, — пожал плечами Воротынский. — Опять же кто убыток от набега понес — из казны возмещение. Кого из служилых в полон взяли — казна выкупает. От такой жизни токмо смердам муромским да рабам татарским плохо. Остальным — хорошо.
— Проклятие! — хлопнул Зверев кулаком по богато убранному столу.
— Это верно, — кивнул Воротынский. — Нравы московские тяжелы. Душат они вольного человека. Разве дело это, коли смерды простые пред судом и государем права равные с древними боярскими родами имеют, коли бросать своих господ в любой год могут или детей своих в города али иные земли отсылать по прихоти своей способны, имения безлюдя? Разве дело это, коли с людьми ратными, живот свой за отчину кладущими, простые смерды равняются? Они ведь, крестьяне безродные, никакого иного дела, окромя приплода и урожая, не дают, умом и пользой от коров и лошадей не отличны. Так почему бояре родовитые с ними равняться должны, прихотям их угождать? Отчего достаток наш, княжеский, от потакания смердам зависит? Во всем честном мире крестьяне от рождения к земле господской привязаны и суду дворянскому, а не общему подчинены. Почему же у нас, на Руси порядки иные насаждаются? Вольный боярин и послушный ему смерд — вот закон, ведущий все страны к силе и процветанию!
Андрей мгновенно протрезвел. Он хорошо помнил, где и когда услышал эти слова в первый раз. Вряд ли умудренный опытом князь повторял слова пятнадцатилетнего мальчишки. Скорее наоборот: молодой Владимир Андреевич услышал их от взрослого друга. Значит… Значит, Михайло Воротынский — один из главных заговорщиков, организатор покушения? И, может быть, не одного? Его друг князь Воротынский… Заговорщики потихоньку вербуют сторонников, и Михаил Иванович нашел удобный момент, чтобы прощупать умонастроения еще одного нужного человека.
— Русская земля — святая, — медленно, но четко ответил князь Сакульский. — Она не может рождать рабов. Лучше я назову сына своего крепостного равным себе, нежели позволю лишить свою Отчизну ее древней привилегии. Мы все кладем животы за святую Русь, и таковой она должна оставаться всегда.
— Славно сказано, Михайло Иванович! — тряхнул головой Выродков. — Я хочу выпить за друга твоего, князя Андрея, и за его истинную веру! Слава!
Хозяин дома спокойно наполнил кубки, мужчины выпили.
«И что теперь делать? — сохраняя улыбку на лице, мучился в отчаянии Зверев. — Выдать Воротынского в Разбойный приказ? Человека, что первый похвалил его воинскую смекалку, взял под свое покровительство, поручился за него перед царем, требуя для юнца боярского звания? Или смолчать — и покрыть молчанием предателя?».