— Отдыхай, знак берегини, отдыхай. Спасибо тебе за помощь. И тебе, добрый Стрибог, благодарствую. Аминь. — Он попятился на несколько шагов и с облегчением перекрестился: — Спи, колдовской амулет. Надеюсь, тебя никто не потревожит. Пока ты спишь, и погода отдыхает.
В юртах замерзшие люди развели такое пламя, что Зверев испугался — как бы крыши не полыхнули. Многие обнимались, целовались, находя друг друга живыми и невредимыми, соединяясь вновь. Некоторые жадно набрасывались на еду. Хотя проголодаться не могли — всего полдня в плену. Впрочем, татары, конечно, думали так же и никого не кормили. Этим крестьянам повезло, от них призрак рабства отступил.
— А где остальные ратники, боярин? — поднялся навстречу пожилой мужик в исподних штанах и коротком тулупе из небрежно выделанной овчины. — За спасение наше тебе поклон низкий. Век Бога за вас всех молить будем… От всего общества благодарность.
Он поклонился в пояс, чиркнув рукой по земле, распрямился и опять закрутил головой:
— Остальные-то где? Нечто ты един сей подвиг сотворил?
— Ремесло у меня такое — саблей махать, — поправил пояс Андрей. — Я же тебя не спрашиваю, как ты один целое поле ухитряешься засеять?
— Так то поле. Оно от меня мечом не отбивается.
— И не боярин я, а князь, князь Сакульский! Неужто не запомнить?
— Прости, княже, — опять свесился в поклоне мужик. — Не держи зла за сию обиду. Всем миром за тебя часовню поставим.
— Укладывайтесь лучше, утро вечера мудренее. — Зверев увидел у решетчатой стены, на ковре, свободное место и направился туда. — И смотрите, чтобы очаг не погас, а то околеете от холода. И юрту не спалите.
Он с наслаждением вытянулся во весь рост, снял шлем, подсунул под голову чей-то мягкий сапог и закрыл глаза. За тонкой войлочной стеной выла вьюга: властитель стихий, ветров и погоды Стрибог продолжал, как его и просили, подметать землю. Видимо, не желал бросить дело на середине.
Утром на улице оказалось тихо и солнечно. Громко похрустывал снег, мороз ощутимо пощипывал нос и щеки. Стоянка и земля вокруг была ровной, гладкой, все сверкало первозданной чистотой. Никаких следов… Но Зверев надеялся, что уж в своем лесу местные не заблудятся, путь до дома укажут.
— Хватит спать, мужики. Знаю, что после мук отогрелись, но пора и честь знать! — громко крикнул он. — Давайте, юрты разбирайте, на телеги увязывайте. Прочее барахло собирайте.
Вокруг недовольно мычали коровы, всхрапывали крестьянские кони: скотина не привыкла к такому обращению — ни еды, ни питья, бросили до утра под открытым небом. Крестьяне, успевшие порадоваться спасению своему и родичей, теперь кинулись обнимать натерпевшихся четвероногих. Татарские кони к таким ночевкам оказались более привычны и невозмутимо пощипывали веточки в кустах по краю поляны.